— Эгей… у-у-х!.. — гикают пастухи, ударяя палками по стволам.
Забрались в самое сердце Омолонской тайги. Трое суток блуждаем с табуном в лабиринте таежных сопок и глухих распадков на подступах к Синему хребту. Кажется, что зеленые чащи покрывают всю землю и нет им конца и краю.
Внезапно раздвигаются кусты, появляется Ромул. На широком лице сквозь темный загар проступают сероватые пятна, брови насуплены.
— Совсем плохо пахнет, наверх ходить надо.
Ого… И Ромул учуял запах гари!
В зарослях смолкает песнь Пинэтауна, пастухи не стучат по деревьям всех насторожил тревожный запах.
Вслед за Ромулом продираемся сквозь цепкие гущи кедрового стланика выше и выше по крутому склону.
Наконец ступаем на плитчатые осыпи, горячие от солнца. Перегоняя друг друга, выбираемся под открытое небо. Почти плоская вершина усеяна каменьями в оранжевых пятнах наскальных лишайников. Голец одиноким островком возвышается над тайгой. Взобрались на самую высокую сопку межгорного понижения. Над головой лишь ясное небо без единого облачка и расплавленное добела солнце.
Сквозь голубоватую дымку просвечивают еще далекие склоны Синего хребта. Панорама лесистых сопок и зеленых распадков внизу подернута странной синевой. Кажется, что тайга накрыта тюлевым покрывалом.
Ромул указывает на столбы дыма, поднимающегося в дальних распадках:
— Видишь, тайга горит.
— Странно, почему дымы клубятся в разных местах, словно окружая нашу сопку?
— Совсем плохие люди… тайгу зажгли! — Бригадир растерянно оглядывает кольцо дымов.
Только злые руки могли зажечь лес одновременно во многих местах, почти в шахматном порядке. Пожар занялся и позади, откуда мы пришли, перерезая пути отступления к омолонским сопкам, — справа, слева и впереди, преграждая путь к Синему хребту.
— Знак Синего Орла… Чандара поджег тайгу! — бормочет Костя.
— Не по совету ли Котельникова?
Костя зло сгибает посох в дугу; дерево трещит и ломается.
— Эх, Вадим, говорил тебе: нечего было цацкаться с ним!.. Доберусь до фактории — шею сверну торгашу!
В распадках, что поближе, уже вьются багровые языки пламени. Летняя тайга горит, как порох. Клубы дыма соединяются в облака, серые от копоти. Разгораясь, таежный пожар грозит замкнуть табун в огненное кольцо.
— Что будем делать, Ромул?
— Убегать надо, быстро убегать.
— Куда?
— На Синий хребет… Вся тайга тут сгорит, как в плошке.
Действительно, огонь быстро испепелит тайгу в широкой впадине межгорного понижения. Вершина, откуда мы следим за пожаром, разгорающимся вокруг, соединяется с безлесными склонами Синего хребта цепью сглаженных сопок. Но склоны и седловины между ними заросли кедровым стлаником и мохнатыми лиственницами; голые вершины кажутся крошечными островками среди зеленого моря.