Он был похож на коня, с которым жестоко обошлись и который не забыл этого. Он чем-то напоминал Пегаса – такой же большой, сильный и красивый и в то же время жаждущий любви.
«Может быть… мне удастся… заставить его забыть… о том, что он пережил», – засыпая, подумала она.
В снах, которые она увидела этой ночью, Пегас и лорд Манвилл были неотделимы друг от друга.
Слева от Кандиды ехал лорд Манвилл, справа – Адриан. У Кандиды мелькнула мысль, что она никогда не чувствовала себя такой счастливой. На лицо ей падали теплые солнечные лучи, а красота Манвилл-парка приводила в трепет. После трех дней, прожитых здесь, она всей душой полюбила это место.
Здесь, думала Кандида, были свобода и веселье, которые она не переставала ощущать после того самого первого вечера, когда они играли в детские игры после ужина. Лорд Манвилл перестал казаться отчужденным, больше не внушал ей страха, и даже цинизм его куда-то пропал.
Да и не только лорда Манвилла она перестала бояться. Огромная армия слуг, работавших в этом большом доме, состояла, как оказалось, из людей, с которыми она могла разговаривать так же легко и непринужденно, как и со старым Недом.
Миссис Хьюсон довольно скоро перестала смотреть на Кандиду с неодобрением, и та уже знала все о племяннице, болевшей туберкулезом, и сестре, служившей экономкой у герцогини Нортоу.
Кандида узнала, что у дворецкого Бейтмана, похожего на архиепископа, были ревматические боли в правой ноге, когда ветер дул с востока, и что у Тома, младшего буфетчика, постоянно ныли зубы.
В это утро, одевшись и с приятным возбуждением вспомнив, что сразу же после завтрака они поедут на прогулку по парку, Кандида подумала о том, как ей повезло, что она нашла столько друзей в Манвилл-парке и что теперь испытывает чувство, будто и сама является частью всего этого.
Днем раньше они втроем объездили множество ферм в поместье, и она была ошеломлена при виде огромных кухонь, где с дубовых стропил свисали свиные окорока и копченые грудинки.
Она заметила, как непринужденно лорд Манвилл садился за стол, когда подавались чай, свежеиспеченный хлеб, яйца и ломтики ветчины, которую заготавливали жены фермеров, консервируя по собственным рецептам, причем каждая считала, что ее рецепт лучше, чем у соседки.
Кандида вслушивалась в разговоры лорда Манвилла с арендаторами и понимала, что они не только уважают его как землевладельца-арендодателя, но и испытывают к нему чувство почти что восхищения. Один фермер сказал ей, когда они уходили:
– Его светлость – не только благородный дворянин, но и просто замечательный и порядочный человек.