– Когда я был в Аддис-Абебе, – сказал Заур, – мне позвонил Эсэс. Он сказал, что если я передам лицензию государству, то мне позволят построить химзавод в Краснодарском крае.
Заур замолчал. Джамалудин и Хаген подошли поближе, чтобы слышать весь разговор.
– Еще он сказал, что мы не получим ни копейки по федеральным домам и вся наша свора наложит на проект вето.
Джамалудин усмехнулся и привычным жестом положил руку на бедро, а Кирилл беспокойно дернулся и сказал:
– Не лучше ли просто заплатить им?
– Фонд задолжал шестьсот восемьдесят миллионов долларов, – сказал Заур, – тут не заплатишь.
– Эй, – сказал министр финансов по прозвищу Фальшивый Аббас, – если нам не дают российских денег, может, нам просто напечатать свои собственные? Я бы нарисовал такие красивые деньги, Заур Ахмедович…
– Прекрати пороть чепуху, Аббас, – резко сказал Джамалудин Кемиров, – прежде чем печатать собственные деньги, надо завести собственную армию и флот.
Хаген стоял в метре от них, у самого устья скважины, в черных шнурованных сапогах и черной кожаной куртке, распахнутой так, что были видны два рыжих ремня, перекрещивавших пушистый свитер, и солнечные лучи вперемешку с искрами электросварки сверкали на его белокурых волосах и гладких боках заведенных за палец труб.
– Я не знаю, как насчет армии и флота, – сказал Хаген, – но уж с Сапарчи-то мы справимся.
Заур Кемиров, улыбаясь, поднял голову, и Кирилл содрогнулся, увидев, как постарело его лицо за эту поездку.
– Скажи, Хаген, – мягко сказал президент республики, – ты можешь согнуть трубу у тебя за спиной?
Хаген немедленно запрокинул голову.
– А на пару с Джамалом?
Джамалудин пнул свечу ногой, и для верности аж потряс, но сверкающая стальная колонна калибром добрых 122 мм даже не шевельнулась.
– Многие думают, – проговорил Заур, – что буровая колонна уходит в пласт вертикально. Вот как эти трубы стоят в подсвечнике, так они и уходят вниз. Но на самом деле это не так. Пласты не идут прямо, и у каждого пласта – разные свойства, и долото, когда входит в новый пласт, поворачивается и меняет направление, и буровая колонна, вслед за ним, никогда не идет прямо. Она вертится в земле, как макаронина. Там, на страшных глубинах и огромных давлениях, колонну со стенами, которых не прострелить автоматом, гнет, как бумагу, и если она не будет гнуться, она не будет добывать газ. Наша задача не в том, чтобы ни перед чем не согнуться. Наша задача в том, чтобы добыть газ. У тебя сильные руки, брат. Ты можешь согнуть эту трубу?
Джамалудин и Хаген молчали, уткнув глаза в палубу.