– Контракт заключен, – подтвердил Кирилл, – деньги выплачены. Девятьсот миллионов долларов.
– Так где деньги-то?!
– В Фонде, – ответил Кирилл.
Сапарчи и Христофор переглянулись.
– В каком Фонде?!
– Инвестиционном фонде имени Амирхана Кемирова, – любезно пояснил Кирилл. – Так было прописано в соглашении с Navalis, что деньги поступают в инвестфонд.
– И кто им распоряжается? – вскричал Мао.
Кирилл пожал плечами.
– А меня-то что спрашиваете? Спросите у Джамала. Может, он знает.
– Но мы строили под гарантии бюджета! – закричал со своего места председатель Дорожного Фонда, – мне должны двадцать пять миллионов! Бабки где?!
– Согласно условиям контракта, – бесстрастно сообщил Кирилл, – деньги были переведены Navalis в течение двадцати четырех часов после подписания договора. Я их перевел. На этом мои функции кончились.
* * *
Из Дома на Холме Кирилл поехал на стройку.
Было шесть вечера и шесть мороза. Температура стремительно падала, дневной дождь превратился в лед, море было в овчином тулупе пены, и ледяная крошка секла лицо. Бульдозеры, застывшие над развороченными кишками котлована, полными воды и каких-то полупереваненных балок, были похожи на разметанную взрывом бронетехнику, и все это – железо, котлован и глубокие колеи от КамАЗов, – было облицовано свежим толстым льдом. Кирилл стоял над котлованом и нервно курил.
Ему казалось, что он стоит над открытой могилой, и эта могила была так велика, что в нее могла рухнуть вся республика. Алихан внезапно шевельнулся за его плечом.
– Там нигде не было надписи «Торби-кала», – вдруг сказал мальчик.
– Что?
– В аэропорту Майями, – сказал Алихан, – я стоял в терминале и смотрел, там были и Миннеаполис, и Торонто, и Париж, и самолеты улетали каждые две минуты. Я посчитал, там только в Атланту летели шестнадцать самолетов за два часа. А в Торби-калу не летел никто. В селе говорили, что кяфиры в Вашингтоне только и ждут, чтобы нас сожрать. А они даже не летают к нам. Они летают в Атланту.
Над бетонной стеной цеха, невдалеке, раскачивался похожий на шляпу фонарь, и под фонарем полтора десятка рабочих варили какую-то уху. Толстенький прораб, вышедший из домика, помахал рабочим и вперевалку направился к Кириллу.
Взвизгнули шины, и на площадку, разбрызгивая жидкую грязь, выкатились кавалькада «мерсов». Из головной машины выскочил Джамалудин.
– Салам, Ахмед, – сказал Джамалудин, – почему люди не работают? Все должны работать в три смены.
Прораб поискал глазами вокруг себя, словно хотел засунуть их под мышку.
– Послушай, Джамал, сколько можно работать в долг? Я работаю в долг три месяца.