– Вилайет Дарго существует в наших сердцах, – отозвался Мурад, – и победа будет за нами; и здесь не будет места ни заводам, ни телевизорам, ни всем вашим дьявольским штучкам.
– Ты уверен, что людям хочется без завода и телевизора? – не удержавшись, съязвил старшему Алихан.
– Какое мне дело до того, что хочется людям! – закричал Мурад, – Народ пребывает в состоянии джахилии, и знаешь ли ты, сколько людей на нашей стороне? Ты никогда и не заподозришь тех, кто с нами!
Стекло «шестерки» поехало вниз, и Мурад закричал:
– Муса, подойди!
Алихан удивленно всмотрелся. На тротуаре, между перевернутыми ящиками с зеленью и фруктами, стоял толстый гаишник с авоськой, раздувшейся от оранжевых апельсинов. Ему было лет пятьдесят, и Алихан вдруг узнал в нем Мусу из соседнего села. Этот Муса был совершенно под каблуком свой вздорной жены и два дня танцевал, когда купил должность, и Алихан даже представить себе не мог, что этот человек тоже в сопротивлении. Он никогда об этом даже не подозревал.
– Муса!
Гаишник с апельсинами вытянул голову и шагнул навстречу машине; на улице темнело, он никак не мог разобрать, кто в ней сидит. Оранжевые апельсины в авоське смешно били его по ногам.
Гаишник склонился к машине, Мурад выхватил пистолет и выстрелил в него в упор.
Алихан в панике втопил педаль газа. Машину вынесло на перекресток перед тяжелым грузовиком; в зеркале заднего вида Алихан видел, как прыгают под колеса машин оранжевые апельсины.
Через пять минут бешеной гонки «жигули» завернули в глухой двор. Алихан выскочил из машины, Мурад – за ним. Мурад хотел что-то сказать, но Алихан размахнулся и швырнул ему ключи, а потом он сунулся в карман, выгреб бывшие там деньги с размаху тоже швырнул их на землю перед Мурадом. Повернулся, и, ни говоря ни слова, пошел к выходу со двора.
– Алик! – закричал третий парень, выскочивший из машины, – Алик! Стой!
Алихан уходил.
– Он вернется, – сказал Мурад.
Четвертый мальчишка ползал по земле, собирая деньги. Руки его тряслись. Мурад наклонился и вынул из рук того парня, который сидел за ним, мобильник, на который тот записывал все, что происходило с того момента, когда Мурад подозвал гаишника.
– Он вернется, – повторил Мурад, – а если нет, Аллах покарает его. Джамал убьет его, когда увидит эту запись.
* * *
Кирилл Водров мог совершенно точно сказать, во что его компании обошелся бой у Чертовой Пасти.
В два с половиной миллиарда долларов. Именно таков был второй транш синдицированного кредита, который компания должна была получить в апреле. Займ был организован Merrill Lynch, Morgan Stanley и Deutsche Bank, и именно Morgan Stanley первым потребовал пересмотра условий сделки в связи с увеличением угрозы терактов – одним из форс-мажорных обстоятельств, прописанных в договоре.