Справа, оттуда, где обзор закрывал огромный серебряный барабан, тоже донеслась перестрелка.
«Ну вот и все, – подумал Кирилл, – я не уйду отсюда».
Не то чтобы он всерьез думал, что ему удастся уйти.
С вала, на котором лежал Кирилл, открывался великолепный вид. Почти круглая, с мелкой выемкой луна висела в легкой паутине облаков, обсыпая мир серебряной пылью, трубопроводы сверкали в ночи чудной арабской вязью, где-то вдали, над невидимым отсюда городом висело вишневое зарево, и на самом кончике темной горы, как на острие рога, блистало в свете луны имя Аллаха.
Завод перед церемонией тщательно прибрали. Даже в ночи Кирилл видел побеленные стволы деревьев и светоотражающую разметку вдоль дорожек, и издали БТРы и танки у главных ворот казались безобидными зелеными жуками. Установки сплетались между собой серебряными пальцами труб, и чуть вперед и слева, из гигантской емкости, в которой хранился этилен, через невидимую дырочку, под давлением в пятьсот атмосфер, выплывали в воздух тонны невидимого и в общем-то неядовитого вещества. Такой же невидимый водопад начинался за его спиной.
Он, Кирилл Водров, совершил невозможное. За год и за три миллиарда долларов он построил в этой стране две очереди сверхсовременного химического производства. Две очереди завода, который мог достичь капитализации в двадцать миллиардов долларов.
«Это самый дорогой фугас, который когда-либо проектировали в истории, – холодно подумал Кирилл, – но твоя задница, товарищ Ахилл, стоит каждый цент из этих двадцати миллиардов. Я бы заплатил и сто».
Выстрелы затрещали вновь, между кустами на дулах автоматов плясали короткие желтые огоньки.
«Идиоты. Еще две минуты, и любой выстрел послужит детонатором стационарной вакуумной бомбы, крупнее которой еще не построил никто».
Ему было совершенно не жалко завода. Завод все равно будет уничтожен в предстоящей войне. Только такой дурак, как Мао, может не понимать, что после того, как убили Джамала и долбанули по городу артиллерией, война начнется обязательно. Наверное, она бы началась сегодня ночью. А так она начнется через две минуты.
«Семен Семенович, ты был прав. Ученый пудель не станет волком. Но пудель отмочит такое, до чего волк не додумается».
Кирилл обернулся и вдруг увидел на залитом луной склоне маленькую фигурку в черном свитере, бежавшую от соседнего резервуара. Фигурка помахала рукой, и Кирилл понял, что Алихан не хочет умирать отдельно от отца. Он возил сына по континентам и странам, он показывал ему Рим и Бангкок, он думал, что это он научит чеченского мальчика жить, а вышло, что это чеченский мальчик научил его умирать.