– Спасибо.
Линетт подумала, что именно такое платье выбрала бы для себя ее сестра. Громкое «Ах!» с порога подтвердило впечатление Линетт.
Обернувшись, Линетт увидела мать. Она была бледной как смерть. И все же виконтесса вымучила улыбку.
– Ты чудно в нем смотришься, Линетт.
– Я выгляжу как Лизетт.
– Да. И это тоже. – Маргарита, шурша синими атласными юбками, подошла к дочери и окинула ее придирчивым взглядом. – Тебе нравится это платье?
– Конечно, маман. Я бы только его и выбрала.
– Ну конечно, если тебе нравится. – Маргарита несколько нервозно засмеялась. – Кажется, я медленно начинаю привыкать к той новой женщине, какой ты стала.
– В ней кое-что осталось от прежней Линетт, – осторожно заметила Соланж. – Она согласилась поехать на бал к баронессе.
Линетт кивнула и широко улыбнулась, надеясь развеять меланхолию матери.
– Я ни за что бы не пропустила этот бал. Я слышала рассказы о таких вечерах, но никогда не думала, что мне удастся побывать на одном из них.
– Боже мой, – поморщившись, сказала Маргарита. – Де Гренье решит, что я сошла с ума, если об этом узнает.
– Не узнает, – заверила ее Линетт и подошла к кровати Соланж, на которой та выложила целый ассортимент полумасок. Маски всех цветов и фасонов, с лентами, кружевами и перьями. Такое изобилие производило впечатление. Линетт окинула взглядом все это великолепие и остановила свой выбор на полумаске из темно-красного шелка. Она подняла полумаску высоко над головой. – Вот что будет закрывать мое лицо!
Все замерли, но тут глаза виконтессы зажглись улыбкой.
– Именно такую маску я бы для тебя и выбрала.
Соланж пожала Маргарите руку:
– Мы все получим массу удовольствия. Кстати, у баронессы чудный вкус на мужчин.
Маргарита поморщилась:
– Ни один из тех мужчин, что посещает подобные сборища, не подойдет для моей дочери.
Линетт спрятала улыбку. Она вдруг вспомнила о том всаднике и о других, что могут быть на него похожи. Таинственные и опасные. Изысканные. Пусть скорбь и изменила ее, но кое-что в ней осталось прежним.
– Я вижу твою улыбку, – с осуждением в голосе заметила Маргарита.
Но укоризненный тон ее не вязался с веселой искрой в голубых глазах, которые, вот уже много лет как, казалось, потухли навсегда.
И Линетт стало тепло от этой материнской улыбки. Возможно, действительно пришло время, когда раны начнут затягиваться.
Из глубины затененной кареты Лизетт наблюдала за мужчиной, что быстро шел по улице. Густой поток пешеходов и торговцев с тележками часто заслонял ей обзор. Тем не менее, Эдварда Джеймса было трудно не заметить, уж очень целеустремленной была у него походка. Он легко пробирался сквозь толпу, то и дело поднося руку к полям шляпы, встречая знакомых.