Старик со странным выражением лица посмотрел на Тревиса и сказал:
– Не проявляй неуважения к этой семье.
– Что я сделал на этот раз? – усталым тоном спросил Тревис, такой разговор происходил уже много раз. Он с самого своего рождения все делал неправильно, включая и само рождение.
– Мне не нравится эта женщина, живущая у тебя.
– Вы о ней ничего не знаете, – возразил Тревис. – а говорите так, как будто я вышел и подобрал ее на улице.
– Я достаточно хорошо ее знаю, – сообщил Арчи Делобель своему внуку. – Я надеюсь, ты поступишь правильно. – С этими словами он повернулся и вышел с точно таким же видом, как и раньше, когда делал выговор ребенку.
В вихре музыки и пустых разговоров пронеслось несколько часов. Брук танцевала со всеми. Соседи были вежливы, но она видела, что они не торопятся принять ее в свое общество. «Видимо, есть вещи, которые не меняются», – подумала она.
Брук так устала, что уже не помнила, когда в последний раз видела Тревиса.
Тревис, однако, не спускал глаз с Брук, особенно когда она танцевала вальс. Казалось, мужчины не могли отвести от нее глаз. Каждый раз, когда она принимала приглашение на танец от нового партнера, Тревису словно перекрывало дыхание. И он впервые понял, что ревнует ее к любому, кто дотрагивается до нее.
– Мне надо поговорить с вами, – заявил Жорж Д'Акуин.
«Опять», – подумал Тревис. Сначала дед, а теперь отец Гесионы. Какого черта ему надо! Конечно, он знал что, но от этого ему было не легче.
– На веранде, – коротко сказал он.
Выйдя на веранду, они подошли к перилам. Тревис повернулся и ждал, когда его будущий тесть заговорит.
– Что все это значит, Монтгомери? – прошипел Д'Акуин. – Вы обручены с моей дочерью, а поселили в своем доме эту женщину.
Тревис не обратил особого внимания на обвинение.
– Во-первых, не я привез ее в «Старую рощу», а поверенный моего отца. Во-вторых, теперь часть «Старой рощи» принадлежит Брук. И это настолько же ее дом, как и мой.
– Меня поражает, как вы допустили такое. Неприлично этой женщине жить здесь.
– Я не могу выгнать ее на улицу из ее собственного дома, не правда ли?
Лицо Д'Акуина побагровело.
– А как же моя дочь?
– А что с ней?
– Я должен напоминать вам, что вы помолвлены с моей дочерью?
Тревис терял самообладание. Его возмущало, что оба мужчины придираются к нему. Он был достаточно взрослым, чтобы принимать решения самостоятельно, даже если ситуация касалась не только его одного.
– Предлагаю вам не попадаться мне на глаза, – предупредил Тревис. Оставив Д'Акуина с открытым ртом, он сбежал с лестницы и скрылся в цветнике. Неужели старый ублюдок думал, что он согнется, и будет просить прощения?