Мне очень нравится фотоохота. До чего же приятнее сфотографировать, предположим, летящего над камышами крякового селезня, чем грохнуть по нему из ружья и поднять потом из воды окровавленный, в кружках зеленой ряски комок перьев…
Фотоохотой я занимался и на берегу и в море в предыдущем рейсе. На мою пленку попались крупные африканские ящерицы, забавные, с вращающимися в разные стороны независимо друг от друга глазами, хамелеоны, мартышки, прыгающие в ветвях кокосовых пальм, злые сухопутные крабы, разные тропические птицы и даже крокодилы с ганской реки Вольта. Раньше у меня был совсем небольшой, одиннадцатисантиметровый объектив, и приходилось во время фотоохоты испытывать большие трудности. Теперь же мощность телевика увеличилась в пять раз, и это значительно расширило возможности охоты с фотоаппаратом.
И вот — летучки. Так хочется сделать снимок, на котором было бы видно, как рыбка, расправив свои блестящие плавнички, подобно большущей, сверкающей всеми цветами радуги стрекозе, стремительно летит над водой.
Но сделать такой снимок очень трудно: летучки выскакивают из воды совершенно не в том месте, где их ожидаешь. Или плюхаются в волны раньше, нежели щелкнет затвор фотоаппарата.
Свесившись с судна, я гляжу в воду: вот несколько рыбок мчатся под самым форштевнем теплохода. Еще несколько мгновений, и, оставив на воде кружки, как от брошенного ловкой рукой плоского камня, рыбки взлетают в воздух… Эх, опять не успел! Пока наведешь на резкость объектив, рыбок уже нет. Скоро руки мои устают, и я просто любуюсь быстрыми, стремительными летучками. Они взлетают то поодиночке, то целыми стайками. Одни рыбки взлетают и тотчас плюхаются обратно в воду, другие уносятся на сто — сто двадцать метров вперед или в сторону от судна. Собственно говоря, рыбки не летают, а парят: разогнавшись в воде, они выскакивают в воздух, их подхватывают теплые струи воздуха, поднимающиеся от воды. Рыбка в течение тридцати — сорока секунд планирует, пока страшное железное чудовище, напугавшее их, не остается позади. Способность рыб на время покидать родную стихию спасает их от многочисленных врагов, в частности от хищных рыб, которые не против поживиться нежным мясом летучки.
— Внимание! Через десять минут станция! — разносится над палубой радиоголос.
Станция? Ну что ж, придется фотоохоту отложить. Конечно, только на время, — домой я обязательно должен привезти отличный снимок: над пенной водой летит серебряная рыба…
Вечером мы четверо долго сидим в лаборатории, склонившись над картой: нужно решить, где будем ставить первый ярус. Смотрим на карту Атлантического океана, пересеченного наискосок нашим трансатлантическим разрезом. Рядом схема самого разреза. Океан как бы разрублен от своей поверхности до глубины в тысячу метров. На схеме мы заглядываем в океан как бы сбоку: на листе бумаги он похож на многослойное пирожное. Но только линии, обозначающие температуру воды на различных глубинах, идут не параллельно. Они то опускаются вниз, то подскакивают вверх… В одном месте, соответствующем тому району, где сейчас находимся мы, видно, как из глубин поднялся к поверхности, пронзив толщу океана, острый пик. Это глубинные воды, проникшие в поверхностные слои океана. Тут образовался так называемый термоклин — глубинные и поверхностные воды перемешались и создали условия для бурного развития жизни в этой точке океана.