— Хочешь — смотри. — Баглир снял маску.
Кужелев сначала себя ущипнул. Пребольно. Потом еще раз.
— Не сплю, — сказал, — значит, пьян. У тебя там перья? И круглые зеленые глаза с вертикальными зрачками?
— Именно. И пьян скорее я, у меня масса тела меньше.
— Ну и ладно, — сказал Кужелев, — Будешь достопримечательностью роты. А ты действительно из Сибири?
— Несколько дальше, — почти честно ответил Баглир. Расстались они приятельски, без малого друзьями.
Вскоре Баглир перезнакомился со всеми товарищами Кужелева. И ни на одного сильного впечатления не произвел. Кроме прапорщика Комаровича, который обещал приучить к Баглиру не только лошадей роты — но и выучить под него персонально верховую.
— Зато потом, господа, можем ни черта не бояться. Чужая конница нам будет не страшна, а от пехтуры мы, конноартиллеристы, всегда успеем удрать.
И помог Баглиру выбрать для себя столь необходимое животное.
Представьте себе реакцию лошади, статной белой кобылы по кличке Искорка, которую Баглир по выбору прапорщика решил купить! Бедняжка рвала поводья от ужаса. И до конноартиллерийских конюшен шла у него в поводу — как на съедение. Даже плакала. Комарович всячески ее утешал и даже плакал вместе с ней, но жестко пресекал любые попытки сопротивления. О хрупкости костей Баглира, продемонстрировавшего конногвардейцам свои наручи для фехтования, он был уже наслышан от Кужелева.
Последующие четыре недели закончились тем, что Баглир стал таким же страстным лошадником, как Комарович, а Искорка вполне сдружилась с новым хозяином, который из лесного хищника превратился для нее в кормящего, чистящего, легкого катающегося на ней доброго знакомца, никогда не забывающего принести что-нибудь вкусненькое.
В седле Баглир сидел поначалу значительно хуже, чем кот на заборе. До тех пор, пока все тот же Комарович не разработал под него специальное. После этого дело пошло на лад, и Баглир начал показывать чудеса джигитовки. Проскочить на полном скаку, в галопе, под лошадиным брюхом для него оказалось простейшим упражнением на ловкость, которое он мог проделывать едва не часами. И Комарович стал выдумывать новые трюки, которые ни один человек сделать бы не смог. Искорка проявляла недюжинный цирковой талант, подстраиваясь под все эти безумства.
Кроме того, Баглир повадился изучать пушки. Начищенная гордость конноартиллеристов была невелика калибром, но зато легка, проста в обращении, надежна и скорострельна, являясь не классической для конной артиллерии пушкой — но гаубицей, или, на русский манер, единорогом. Баглиру она немедленно понравилась. Посидев несколько ночей над бумагами, он принес Кужелеву проект триплекса для этого орудия: как пушки, легкого единорога и мортиры. А заодно и схему лафета, позволяющую использовать любой вариант орудия во всех трех качествах. Сама идея триплекса была в восемнадцатом веке неизвестна. Но народ Баглира, не умея толком сражаться в контакте, издавна предпочитал дистанционные методы боя.