Противник злорадно оскалился и сделал шаг вперед. Вдруг лицо его исказилось, и он начал заваливаться навзничь. За ним стоял помощник кучера, держа в руке окровавленный нож. Вовремя, очень вовремя, когда я уже не чаял остаться в живых. Подскочив к разбойнику, я вырвал саблю из его рук и, размахнувшись, отрубил голову. Горячка боя уходила, мышцы ног сделались ватными, я уселся на землю. Голова слегка кружилась, в ушах слышался звон.
Я посмотрел на свою руку – рукав обильно пропитался кровью, она капала на землю. Из дилижанса, видя, что бой окончен, боязливо озираясь, выходили пассажиры. Я слабо махнул рукой, завидев Норму. Она подбежала и принялась причитать.
– Из кофра наверху кареты дай чистые холстины, там есть.
Норма, как кошка, взлетела на крышу, распотрошила кофр, нашла перевязочные материалы. Помогла освободиться от верхней одежды. Я осмотрел рану – глубокий линейный порез, почти до кости, но кость не задета, крупные сосуды целы. С помощью Нормы я перевязал себя и, опираясь на руку Нормы здоровой рукой, встал.
Пассажиры кудахтали около убитого офицера, барышня закатывала глаза и, судя по виду, собиралась грохнуться в обморок.
– Барышня, сядьте в карету, вам здесь не место. Мсье, помогите кучеру освободить дорогу, трупы разбойников свалите в канаву. Наших убитых – на крышу дилижанса, в ближайшей деревне их надо похоронить по-христиански.
Субтильный и с ним двое солидных господ бросились выполнять поручение. Сволочи, отсиделись за чужой спиной. Если бы каждый из мужчин хотя бы владел пистолетом или шпагой, мне бы не пришлось тут скакать, как таракану на горячей сковородке. Собрали убитых, пыхтя, уложили их на крышу. Норма снова упаковала кофр. Помощник кучера, а теперь уже, собственно, кучер, сел на облучок, и карета тронулась.
Мили через три попалась деревенька. Мы нашли скромную церковь, отнесли убитых, могильщик за десять су выкопал могилы. После похорон все молча заняли свои места, и дилижанс снова отправился в путь.
Переночевали в мрачном настроении в какой-то деревушке, и к вечеру были близ Версаля. Конечно, никто не пошел ко дворцу короля – в дилижансе не было особ, приближенных ко двору, остановились в гостинице. До Парижа оставалось каких-то тридцать миль.
К вечеру следующего дня мы уже въезжали в столицу. Дилижанс остановился у почтовой станции, пассажиры, разобрав свои вещи, разошлись. Я дал серебряную монету кучеру, тот отвез нас в приличную гостиницу и затащил кофр в комнату. Рана моя болела, слава Богу, не кровила и не гноилась, я каждый день делал перевязки. Решил несколько дней отлежаться в гостинице, мне только для полного счастья не хватало получить заражение крови или еще какую-либо гадость. Норма ухаживала за мной – все-таки я был еще слаб после потери крови – приносила еду и вино, умывала, даже сходила в лавку и купила новый сюртук. Старый был порезан и весь в крови.