Дима всё терпел, но из-за грелок просто взбунтовался. Взбунтовался и Женька. Дима вопил, что он нигде не читал, чтобы, например, путешественникам, которые читали мысли с помощью дыма, давали после этого нюхать нашатырь и обкладывали грелками.
– Во-первых, – сказал Женькин папа, – вы дым не читали, вы его просто нюхали… Во-вторых, – сказал Женькин папа, – для того чтобы читать мысли на расстоянии, надо иметь не только расстояние, но и мысли…
Женьке показалось, будто отец хотел что-то сказать «в-третьих», «в-четвёртых» и «в-пятых», но доктор сказал, что им нужен полный покой и тишина. После этого все ушли. И Женька с Димой остались в полной тишине и в полном покое.
Если не считать покашливания, Женька и Дима лежали молча. Судя по выражению Диминого лица, он опять обдумывал что-то совершенно невероятное. Но с Женькой он пока об этом не разговаривал, и Женька вдруг забеспокоился, что Дима почему-то больше не хочет, чтобы он в чём-то невероятном участвовал. Но, убедившись, что ни с дымом, ни без дыма Дима всё равно не прочитает ни одной мысли, Женька, как всегда, но почему-то с ещё большим наслаждением предался своим ничем не выдающимся мыслям…