– Здравствуйте! Я пришла одна! У Гешки и Кешки тренировка, а у Прошки что-то с желудком!
Пришла одна, да ещё радуется, да ещё расфуфырилась. «Всё, – решил Дима, – я сейчас ей скажу, что я её ненавижу. Обманщица! Так подвести своего…» Кем он ей приходится? И ещё эта дурацкая кость под мышкой, и мороженое начинает таять в коробке. Тошку и Диму тут же окружила компания подавляющих.
– Заикаться, говорит, учитесь у Печёнкина, – сказал Смирнов.
– И язык, говорит, высовывать у Шарика, а то, говорит, вам всем жарко будет! – добавил Молчунов Виктор.
– Так, – сказал Комаров, глядя на букет. – Это всё цветочки, а ягодки у него в коробке и вот в этом свёртке.
В это время Печёнкин рассмотрел сквозь целлофан кость в пакете.
– Мя-мя-мя-со… – удивлённо заикнулся Печёнкин.
– И мороженое, – сказал Витька Молчунов, приоткрывая коробку у Димы в руках.
– Цветы, мясо и мороженое? Непонятно… непонятно…
– А чего тут непонятного? – сказал Комаров. – Цветы для меня, мясо для собаки, а мороженое для всех!
Подавляющие прямо из коробки стали есть мороженое, черпая его руками, а потом Комаров вдруг сделал такое движение, как будто хотел вытереть руки о Димино лицо. И тут Тошка схватила Комарова за руку.
– Не трогайте его! – сказала она грозно.
– Это почему «не трогайте»! – каким-то писклявым голосом сказал Комаров и протянул руки, чтобы всё-таки вытереть их о Димино лицо. Но Травка вдруг так ловко его мотнула за руку, что он чуть не упал было, и тогда Комаров замахнулся на Травку.
И здесь случилось что-то для Димы совсем непонятное. Он сам, без всяких там поперечно-полосатых мышц треснул костью в целлофане Комарова по голове, ударил снизу коробку с эскимо, которую держал Печёнкин, и мороженое залепило Печёнкину всю физиономию. А Молчунова он ткнул букетом в нос… А Смирнов от него сам попятился… Комаров успел только заорать, что он вот сейчас даст, – Травка подсекла ему ногу, рукой толкнула в грудь, и Комаров шлёпнулся. Все оцепенели сначала, а потом бросились на Травку с разных сторон.
– Не трогайте её, – шипел, как картошка на сковородке, Смирнов, – не трогайте, у неё братья – разрядники, боксёры… Разрядники они! Разрядники! – вопил Смирнов, придерживая за ошейник лающего Шарика.
– Я тоже разрядник, – проговорила Тошка, разбрасывая подавляющих по траве. – По самбо… И ещё каратэ знаю.
Подавляющие вскакивали и один за другим отступали за угол кинотеатра. Тошка и Дима остались одни. Запыхавшаяся Травка отряхивала с джинсов пыль и хвойные иголки. А Дима молча смотрел в землю. Когда Тошка привела себя в порядок и торжествующе поглядела в ту сторону, куда подавляющие скрылись, Дима сказал виновато: