— Все болезни от нервов. Только венерические от удовольствия. А ты не бойся — выздоровеешь, я не таких тяжелых видал. Может быть, даже отдашь кому-нибудь свою почку. Знаешь, в чем твоя ошибка? Ты ошибся раньше нас — вот и все. Ты не мог разгадать наши действия потому, что наш способ — двойной обман.
Катала уже знал, что ответит на вопрос одной знакомой относительно Африки. Да ничего особенного! Ну пальмы, эвкалипты, улицы, не похожие на улицы. Банановые и пальмовые аллеи, дома — у кого богатые, у кого нет. У кого-то свой бизнес, и он держит работников, кто-то пашет на хозяина. Видел зомби… Да что там видел — своими руками сотворил. Получился снайпер.
Катала, положив ноги на столик, задремал под собственные мысли на диване.
Нико глянул в иллюминатор и увидел около десяти человек на краю летного поля. От разношерстной толпы отделились два человека и, часто оглядываясь, направились к самолету. Адвокат остался на месте в позе фельдмаршала, выигравшего битву, и подумал в этом ключе: «А что, Наполеона я взял живым». Он подозвал командира экипажа.
— Из вещей разрешаю взять самое ценное, но не больше фотографии в рамке. Никаких колющих и режущих предметов, про огнестрельное оружие я молчу, никакого спиртного. Я лично обыщу каждого. Погодите, — остановил он пилота. — Я вижу десять человек на поле. Передайте парламентерам, что смогу взять на борт еще пятерых. Меня не интересует ни прошлое, ни настоящее этих людей, потому что я вижу их будущее. Куда вы все время торопитесь? У меня просьба личного характера. Я оставил в машине скрипки. Пусть парламентеры доставят их на борт.
Долгий путь домой, подумал Николай Зотов, глядя на Сюзон. Эта пятилетняя девочка свободно говорила на двух языках, тогда как Зотову она казалась немой. Борт из Таллина приземлился двенадцать часов назад. Она успела поспать в служебном помещении, оборудованном не хуже, чем для особо важных персон, и расположенном в старом здании аэропорта. Большую часть времени она проводила возле окна с видом на огромный Центр деловой авиации. Она что-то рисовала на стекле, дышала на него, стирала рисунок; казалось, она пишет пейзаж.
Он принял звонок и встал с места. Сделал знак сотруднице Интерпола, которая встречала Сюзон вместе с ним: «Я ухожу».
Зотов, в свою очередь, сделал телефонный звонок и вышел из помещения. Тихий служебный коридор наполнился звуками: соседнее помещение освобождалось от бойцов группы антитеррора. Ситуация на борту могла измениться в любой момент, и Зотов был обязан отработать по полной программе, придерживаясь шкалы приоритетов: жизнь заложников, жизнь других гражданских лиц, жизнь бойцов спецподразделения, жизнь злоумышленников — а таковых в потенциале могло оказаться больше двадцати, включая и членов экипажа самолета.