Зотов первым вышел через дверь служебного хода и сел на место пассажира головного микроавтобуса «Форд» с затемненными стеклами. После того как бойцы расселись в транспорт, Зотов отдал команду водителю трогаться и тут же проверил связь с диспетчерской службой. Информация за последние десять минут почти не изменилась. Экипаж самолета выполнял все команды диспетчеров аэропорта Быково, Николаев периодически выходил на связь. Приземление борта планируется через восемь минут.
Автобусы подъехали к краю взлетно-посадочной полосы, где уже находились служащие наземной службы. Их задача — завести самолет на запасную дорожку, заканчивающуюся тупиком, и подвести к нему трап.
Дальнемагистральный «Дуглас» смотрелся элегантнее напыщенного «Боинга» и садился красиво. Зотов поймал себя на мысли, что красиво садятся все воздушные «иномарки». Но то не означало, что наши садились коряво.
— Вот он.
«Он» пробежал до конца летного поля и свернул по указанию диспетчеров. Микроавтобусы с бойцами спецназа подъехали к нему вплотную. Они многократно отрабатывали приемы проникновения в салон через двери разной конструкции. В этом случае прорыв внутрь планировался через люк грузового отсека.
— Нико? — Зотов ответил на телефонный звонок. — Да, мы ждем тебя. Выходи с поднятыми руками. Да, сначала вы трое. Поехали.
Зотов, упакованный в коричневую дубленку, вышел для встречи с Николаевым. Дверь «Дугласа» открылась наружу, как на «семьсот сорок седьмом», и на пороге появился Николаев. Зотов обомлел, увидев Нико в африканской тунике и ихраме. Он рисковал — это одеяние напрягло снайперов, расположившихся за ограждением на крыше близлежащего здания. Если он хотел произвести эффект, он его произвел.
Подъехал трап, и Нико, сцепив пальцы на затылке, спустился вниз, где попал в объятья спецназовцев.
— Ладно, брат, — пробасил один из них. — Операция «Пропорция», о чем еще говорить.
Наконец адвокат сумел поздороваться с Зотовым. Тот снизошел до шутки:
— Где состоится обмен?
— Какой обмен? — не понял Николаев.
— У меня Сюзон, у тебя Вергельд.
— Черт, — протянул адвокат, — я так по ней соскучился.
— Не только ты, — Зотов глазами указал на Каталина и Живнова и, непроизвольно вздохнув, сказал: — Папаши… Кстати, ты плохо перенес полет.
— С чего ты решил?
— Ты бледный.
— Да я-то ничего. А вот Вергельд…
— Что… Вергельд?
— Последнее, что он сказал, было: «Не дождетесь. Я просто стал тише дышать». Ну чего ты так смотришь? Он не долетел бы живым, если бы даже был здоров. Я бы позаботился об этом. Поздравь меня с успехом, Николай Ильич, и сам езжай принимать поздравления.