Московская область
Печку-голландку Катала любовно называл камином. Он закрывал поддувало и открывал топку. Тогда и тяга оставалась хорошей — до настоящего каминного гуденья, но без жара горна, и пыл от горящих поленьев распространялся по всему дому равномерно, мягко.
Каталин сидел на вязаном коврике, скрестив ноги и неотрывно глядя на завораживающие языки пламени; оно поглощало поленья и рождало тепло, выбрасывало через трубу дым и хлопья сажи. Все просто, но в то же время загадочно. А вообще, глядя на огонь, хочется гнать от себя все мысли.
В городе он задержался не больше, чем на неделю. И там часто вспоминал и «коварный вопрос» адвоката Николаева в далеком Фумбане, и свой ответ. Его же слова имели, несомненно, магическое свойство — так хорошие стихи западают в память, не обременяя ее. Наверное, все дело в том, что он рассказывал о своем доме, рассказывал с нескрываемой любовью. Поначалу робкие его слова набирали силу, распускались, как распускаются утром цветы.
Катала улыбнулся. Он повел головой в сторону двуспальной кровати. Покрывало на ней уже теплое, и будет оставаться таким до утра, пока отдает тепло печка. Но если не убрать его, то под ним одеяло и простыня останутся холодными, ледяными, как сильно ни топи печку. Он любил этот странный контраст. С неповторимой улыбкой на лице он откидывал одеяло и ложился в ледяную постель. Накрывался таким же холодным одеялом и, дрожа всем телом, ждал, когда его окутает тепло. И с каждым мгновением дрожь отступала, ее частота становилась все реже, пока не сходила на нет. И он скоро окунется в подзабытое ощущение, а пока…
Обязательно нужно проверить клубни георгинов в погребе. Они хранились в ящиках и картонных коробках, засыпанные сосновой стружкой. Он не хотел знать точно, почему его раз и навсегда очаровали эти цветы, как не хотел знать «формулу любви», ты любишь или нет, все просто. И все же причина лежала на поверхности. Он не полюбил бы их, если бы они вырастали «ниоткуда», из однажды оброненного или посаженного зернышка, луковицы или клубня. Он подразумевал хаотичное размножение, где чувствам не было места, лишь жестокая борьба за выживание, за место под солнцем. Собственно, с такими же чувствами можно наблюдать этот процесс. Ему нравился уход, забота о георгинах. Их нужно высадить, срезать увядающие бутоны, подкармливать землю вокруг, оставлять под кустами ковер газона, чтобы куст гармонировал с природой, а не смотрелся на долыса прополотый земле зацветшей картофельной ботвой. Осенью ему приходилось делить клубни, чтобы на следующий год цветы снова выросли крупными, сильными, красивыми. И главное — сохранить клубни до весны. В общем и целом Катала видел в этом превращение кокона в бабочку. И всегда эти цветы дарили разное настроение. Порой грусть, но не тоску. По-разному, в общем.