— Вы, конечно, как свидетель выступать не будете…
— Конечно, не буду. У меня дети, дочь и сын. Вам же все понятно… А у вас нет никаких доказательств. Собственно, их нет и у меня. Тот кусок купальника шеф у меня сразу же изъял… Только мой рассказ, после которого меня в лучшем случае объявят фантазером, а в худшем — убьют.
— Неужели так все и останется? Навсегда?
— Боюсь, что да. Кстати — меня вы не видели, вам я ничего не рассказывал. А вы… Вы лучше уезжайте отсюда. Не мне вам рассказывать, что с вами может случиться. Объявят душевнобольными с маниакальной идеей, что, дескать, акулы туристов толпами пожирают, а в психлечебнице такие препараты вколют, что и в самом деле за несколько минут станете сумасшедшими.
— Это ясно… Спасибо вам, Ник.
В отель сыщики ехали в весьма подавленном состоянии. По дороге Воронов спросил:
— Слушай, а может, казачок-то засланный?
— Ты о чем?
— Может, подослали этого Ника именно те, кто хочет нас отсюда шугануть? Мол, любопытство ваше мы удовлетворим, про акулу скажем, но убедим, что сделать вы ни хрена не сможете. Чтоб мы действительно волну гнать не начали. Ну, что думаешь?
— Не исключаю, хотя… Мне кажется, про акулу они бы нам в любом случае не стали говорить… Мало ли!
— А это, между прочим, легко проверить…
— Приехав в отель, Воронов первым делом накупил целый ворох местных газет. В номере он, взяв первую попавшуюся, набрал указанный в выходных данных номер и попросил соединить его с главным редактором, после чего вкратце сообщил ему полученную от Ника информацию.
— Это что, розыгрыш? — голос на другом конце провода звучал издевательски. — Вам что, в России своих проблем мало? Ищете в Маджестии? Всего хорошего, уважаемый, я считаю, что тема беседы исчерпана.
В другой газете шеф-редактор сказал, что, по-видимому, русские привыкли видеть во всем происки мафии, вот и мерещатся им всюду какие-то заговоры и преступления. Даже здесь, в тихой курортной Маджестии.
Как минимум в десятке других газет беседа протекала примерно в том же русле.
— Вряд ли, Паша, наш казачок засланным был, — сказал Дугин, — да и вообще: не производил он такого впечатления. Ну, что делать-то будем, брат?
Воронов не ответил… Воцарилось тяжелое молчание.
— Ну, суки, — проговорил наконец Павел, — ничего, ничегошеньки я с вами не сделаю… За смерть Полины никак не отомщу. Сердце кровью обливается…
— Ладно, Паша, не казни себя, — сказал Дугин, — есть вещи, которые сильнее нас. И вообще — впервые, что ли, ты с такими вещами сталкиваешься? Давай-ка лучше нажремся как последние свиньи. В дымину! Должно полегчать, браток…