– Ты помнишь, – спросила Септ мягким голосом, – ту ночь в Шантилье?
– Сейчас я помню, что не представил тебе мою будущую жену, – ответил Дикс. – Элоэ, это мадам Септ. Она необычайно очаровательная, и немцы наслаждались ее гостеприимством, даже не подозревая, как много секретов они выбалтывали, пока она потчевала их восхитительным вином и великолепной едой, приготовленной одним из самых известных шеф-поваров во всей Франции.
– В твоих устах мои подвиги звучат так банально, Дикс, – пожаловалась мадам Септ.
– Говоря о тебе, я надеюсь, что ты остаешься такой же благородной, какой была, и по сей день, – ответил Дикс.
Его глаза встретились с ее глазами, и в них Элоэ заметила вызов, а возможно, и что-то еще, чего она не смогла понять. Мадам Септ вздохнула.
– Мне бы хотелось быть благородной только по отношению к тому, кто мне нравится или кого я люблю. Но нам всем приходилось выполнять свой долг.
– Мы делали все, что могли, – ответил Дикс. – Никто из нас не мог сделать большего.
Она протянула вперед руку, и он небрежно поднес ее к губам.
– Я всегда буду тебе благодарен, – сказал он.
– Это слабое утешение.
Не говоря больше ни слова, она развернулась и пересекла комнату, чтобы присоединиться к группе людей, стоявших у пианино.
Элоэ наблюдала за ней, пока она шла, а затем повернулась к Диксу.
– Она когда-то любила тебя, не так ли?
– Это что, обвинение? – Он бросил на нее короткий взгляд.
– Нет, всего лишь утверждение, – ответила она. Мне кажется, я начинаю понимать некоторые вещи, которые не понимала прежде.
– Например?
– Это трудно объяснить на словах, но, возможно, мужчине надо попробовать многое, прежде чем он найдет то, что он действительно хочет, прежде чем он станет уверенным, что жизнь преподнесла ему то, самое лучшее, к чему он стремился.
– Ты становишься очень мудрой прямо на глазах, – с нежностью произнес Дикс. – Это еще одна причина, по которой я так тебя люблю.
– А сейчас ты абсолютно уверен в отношении меня? – спросила Элоэ.
– Абсолютно, абсолютно уверен, – твердо сказал он. – Ты то, самое лучшее, что я искал всю свою жизнь.
Она почувствовала, что его слова убедили ее; а потом, поскольку кто-то потребовал его внимания и они стали пить в память о прошедших днях, Элоэ направилась через всю комнату к тому месту, где все еще сидела Мэри Бланшард.
Она подняла голову, когда Элоэ к ней подошла, и протянула вперед руку.
– Давай поговорим, малышка, – сказала она. – Ты англичанка. Думаешь, ты будешь счастлива, живя во Франции?
– Я думаю, я буду счастлива в любом месте до тех пор, пока буду рядом с Диксом.