Леви уже отдавал себе отчет в том, что живым ему из этого здания не выйти.
Он думал о студентах-революционерах, погибших на Паскале. Он думал о почти двух тысячах человек, уничтоженных орбитальным ударом всего несколько минут назад. Он думал о людях на борту «Кровавого Потока», которых он предал. Он думал о Клаусе Дахаме.
Двенадцать лет страха и гнева нахлынули на него. Но вот двери лифта открылись, и времени предаваться страху больше не осталось. Осталось время только для гнева и мести. Лифт остановился на верхнем этаже башни, с которой осуществлялось наблюдение за воздушными трассами Бакунина. Весь этаж занимало просторное помещение, прикрытое прозрачным куполом десятиметровой высоты и оборудованное многочисленными контрольными панелями, голографические дисплеи которых отображали маршруты местного авиатранспорта. С башни открывался вид на весь комплекс «ГАА» и поросшую лесом холмистую местность, простирающуюся вплоть до города Годвина.
В зале находилось шесть человек. Леви несказанно удивился самому себе, открыв огонь первым.
Охранник, в которого он выстрелил, стоял рядом с лифтом.
Персональное защитное поле парня функционировало, но, вырабатываемое генератором гражданского образца, оно не сдержало энергии лазерного луча. Охранник еще поворачивался, чтобы посмотреть, что происходит, когда луч резанул его по животу.
Не успел он упасть, как Леви почувствовал, как что-то обожгло его правое плечо, и метнулся за один из больших металлических кронштейнов.
Колоннообразная шахта лифта поднималась прямо из центра зала. Второй охранник, стоявший на посту, по другую сторону колонны, обогнул ее, нацеливая лазерный пистолет на Леви.
Леви пронзительно закричал и полоснул лазерным лучом по той половине зала, где находился второй охранник. Несколько приборных панелей взорвались, одно из кресел вспыхнуло ярким пламенем, посылая к потолку фонтан едкого дыма, а защитное поле атакующего охранника оказалось таким же бесполезным, как и поле его товарища. Охраннику удалось еще раз выстрелить в Леви, прежде чем его поле отказало, а лицо превратилось в горстку пепла.
Леви скрючился за кронштейном, не чувствуя левой ноги.
Откуда-то донеслись стоны. Он огляделся, отыскивая взглядом четверых техников, которых заметил, когда открылись двери лифта. Затем лег животом на пол, прополз вокруг основания кронштейна и увидел двоих техников.
Один лежал ничком на полу, с дырой, прожженной в спине. Другого, похоже, задело осколками одной из взорвавшихся приборных панелей. Он громко стонал, прижимая к лицу окровавленные ладони.