А на гашетку должна будет нажать она, Кэти Шейн.
Капитан Кэти Шейн заплакала. Заплакала впервые за все время службы в Корпусе Морской Пехоты Окцисиса.
Именно ей предстояло исполнить невообразимый по своей жестокости приказ. Никому из своих людей не могла она позволить взвалить на себя ответственность за столь чудовищный поступок.
Но теперь она понимала, что у нее не поднимется рука.
Она дрогнет, а Мэрфи, прагматичный Мэрфи, оттолкнет ее от прицела и сам произведет выстрел. Она будто наяву видела, как он делает это… делает и при этом абсолютно ничего не чувствует.
А ведь Мэрфи ей нравился.
Будь проклят полковник Дахам. Будь он проклят на веки вечные. Дахам внушал ей ужас. Шейн, казалось, единственная из всех осознавала, что операцией руководит психопат.
Шейн подошла к перилам на краю платформы и увидела капрала Коннера, который нес вахту в «Гнезде», расположенном метрах в пятидесяти от западной стороны электрифицированного ограждения. Коннер, облаченный в боевой скафандр, держал свое оружие так, словно надеялся, что кто-то попытается совершить побег.
К Коннеру Шейн тоже неплохо относилась.
Но теперь «ее люди» более не были ее людьми, и она сомневалась в том, что они когда-либо снова могут стать таковыми.
Шейн обернулась; взгляд ее, скользнув по скоплению тел — пока еще живых — остановился на капрале Хогланд, уютно устроившейся в восточном «гнездышке». Хогланд, также в полной боевой выкладке, выглядела менее напряженной, нежели Коннер.
Шейн задала себе вопрос, что случится, если пленники вдруг отважатся на отчаянный шаг. Конечно, почти все они — штатские, но ведь их там восемьсот человек. А стражи — всего трое морпехов, включая ее, Шейн. Все остальные рассредоточены по внешнему периметру.
«Ну же, давайте, — мысленно обратилась Шейн к пленным, как бы подталкивая их к действиям. — Вы же не глупые люди, среди вас есть и ученые, и предприниматели. Неужели до вас не доходит, что если вы ринетесь на заграждение все сразу, одновременно, то мы не сможем остановить вас? Безусловно, кто-то из вас погибнет, но терять-то вам нечего…»
— Как и мне, — произнесла она вслух, мрачно усмехнувшись.
— Не понял вас, капитан, — раздался в наушниках взволнованный голос Коннера. — Что-то не так?
Шейн надела шлем и включила прибор ночного видения. В конце концов, ей действительно нечего терять. Даже исполни она приказ, ее — как и всех других офицеров, вовлеченных в эту бойню — отдадут по прошествии некоторого времени на растерзание военному трибуналу, тогда как полковник Дахам укроется под крылышком всесильного ЗИКа.