Бесстрашный уставился на Раджастана округлившимися от ужаса глазами.
— Итак, «ты — следующий, симпатичный котик», да? — прорычал тигр.
Грызун попытался покачать головой.
Ногар молниеносным ударом когтей разодрал горло Бесстрашного Лидера от уха до уха, выдвинул ящик и взял пистолет из руки захлебывающегося собственной кровью грызуна.
Автоматическая стрельба прекратилась.
Из ванной до Ногара донесся запах дешевых духов, перебивающий запах кордита. К этим ароматам примешивался еще один, так же явно не крысиный запах.
Раджастан метнулся к ванной комнате, молясь пинковскому Богу, чтобы не опоздать. Он пинком распахнул дверь, отчего правую ногу пронзила острая боль. Терин повернула к нему голову. Она поднимала с пола устрашающего вида армейскую винтовку. Оружие казалось слишком большим для хрупкой крысы. Впрочем, оно было слишком велико и для крошечной ванной. Терин никак не удавалось вскинуть винтовку, чтобы направить ее в Ногара.
Рядом, в раковине, валялся окровавленный нож. Что-то маленькое, истекающее кровью, висело на душевой установке…
— Сейчас я покажу тебе «Перст Божий», сучонка.
Первая пуля угодила крысе в грудь, отбрасывая ее к белой кафельной стене.
Вторая продырявила ей лоб.
Третья… третьего выстрела не последовало, в обойме пистолета кончились патроны. Из душевой кабины донесся едва слышный голос:
— … Молодец, Кисуля…
Голос Эйнджел словно отрезвил Ногара. Зверь все еще не вернулся в клетку разума Раджастана, но рациональное мышление тигра сумело на некоторое время возобладать над животной яростью. Только сейчас Ногар почувствовал, какие испытания претерпело его многострадальное тело: в левую ступню вонзились осколки стекла; от прыжков и падений ныл позвоночник и болели перенапряженные мышцы; колено едва удерживало огромный вес — малейшее давление на него отзывалось страшной болью…
Ногар заглянул в душевую кабинку. Руки Эйнджел были привязаны к головке душа, ноги ее не касались пола. Она еще не потеряла сознания, но лицо ее, искаженное страданиями, трудно было узнать. Терин начала «процедуру» снизу. Белая крыса явно поднаторела в бритье моро — процесс предполагался долгий, болезненный и рассчитанный на то, чтобы жертва оставалась живой вплоть до последнего, завершающего штриха.
Ноги Эйнджел превратились в куски кровоточащего мяса.
— Кисуля, ты отвратно выглядишь…
Изуродованная крольчиха еще находила силы отпускать шуточки.
Стиснув зубы, Ногар положил в раковину пистолет, взял оттуда нож Терин и встал на цыпочки. Обхватив правой рукой тело Эйнджел под мышками, он обрезал веревку, которой были привязаны руки крольчихи. Она показалась ему неожиданно тяжелой, и он чуть было не упал, однако удержался на ногах. Бросив нож на пол, он взял Эйнджел обеими руками и протиснулся в узкую дверь ванной. Трое грызунов в комнате валялись без признаков жизни. Каждые полсекунды номер мотеля освещался ярким светом мигалки патрульной машины.