— Конечно-конечно, — русая коса мелькнула в сторону кухни.
К сумеркам в зале собралась половина города. Но и гости никуда не подевались. Точнее, гость: из давешней троицы один искал приключений, другой спал. А пожилой купец предавался чревоугодию, с удовольствием уничтожая вторую подряд порцию мясных шариков. И как-то упустил момент, когда все вокруг перестали жевать и беседовать. Тишина — что может быть лучше? И всё-таки — оглянулся, реагируя на изменение, среди чужого народа игнорировать такие вещи небезопасно.
Дочь-приёмыш трактирщика стояла спиной к огню. Лица было не рассмотреть — только фигуру со склоненной головой. Она роняла к ногам неуклюжие, пофыркивающие слова. Медленные, значительные, они летели понизу и странно царапали душу. Язык был несомненно валлийским — но Михаил Сикамб не понимал и трети. Другая — знакомая по прежним путешествиям, восхитительно светленькая — склонилась над пергаментом, старательно записывая эту странную речь. Купец обвел взглядом лица камбрийцев, мельком замечая знакомых. Они сидели, как изваяния, разве только дышали. И то — осторожно. У Михаила заныло под ложечкой. Творилось странное, непонятное, а объяснения он спросить боялся. И тоже принял каменный вид, и, чуть дыша, ждал, когда закончится наваждение. А под носом у него стыли мясные шарики, и щекочущий аромат превращал настороженное сидение в сущую пытку.
При сидении на иголках чувства обостряются. Тонкий, незаметный обычно скрип двери не уловила даже Немайн. Впрочем, Сикамб не догадался, кто застыл в дверном проёме. Епископ Теодор выглядел скорее странствующим воином, нежели священнослужителем. В дороге так удобней и безопасней. Немайн его присутствие определила по нечаянному стуку пастырской булавы о дверной косяк. И даже скосить взгляд, проверить, не ошиблась ли, не могла — невместно было башкой вертеть. Взгляд в пол, уши привязаны… Последние на день страницы ощущала себя слепоглухочитающей.
— Ты всё-таки решилась начать своё служение, дочь моя?
— Это не служение пока, а службишка.
— Чтение Библии совсем не службишка. Тем более — приохотить к слушанию священных текстов всех этих людей.
— Мне бы их к чтению приохотить! И самой глотку рвать не надо, и на книги будет спрос.
— Хочешь организовать скрипторий?
— Пока не знаю. Кстати, я под церковным судом.
Клирик и правда, пока не знал. Что книгопечатание создать необходимо — ясно. Аксиома прогрессорства. Проблемы были чисто технические. От ткани он уже отказался, бумага должна была получиться слишком дорогой: чтобы делать из тряпья, нужно сначала развить текстильную промышленность. Уронить цены, завалить людей дешёвой одеждой, подождать, пока они её сносят — и только тогда начинать собирать вторсырьё.