— Это же противозаконно!
— Не здесь. Хочешь — вынесем на ярмарочный суд. И в любом случае, твой рейс не окупится — без моего беленого льна. А я предлагаю фиксированную цену. Я вообще никогда не торгуюсь. Не веришь — поспрашивай. Но эта цена — первого дня ярмарки, учти. Завтра услышишь цифры повыше. С учетом стоимости хранения. Но если ты продашь мне весь груз сейчас и по моей цене, через месяц ты будешь здесь с новым грузом. Который я куплю. И немедленно продам тебе следующий груз. До зимы обернешься еще два или три раза. И потом — с падением Египта цена на лён в империи должна расти, как колосья в июне. Я не права?
Купец только рукой махнул. Он был согласен на всё. Раз влез в политику, пошли другие барыши с убытками. На такие ставки Сикамб играть не стал бы. Будь его воля. Но тростинка в диадеме не оставила выбора. Стоит доставить письмо, и их головы пойдут в комплекте. Друг с другом и с головой заносчивого патрикия Григория, который может приходиться ей кузеном и дядей. А может и нет! И именно из этого следовало извлекать теперь прибыль, а не из самой торговли.
Прежде, чем девушка, похожая на базилиссу, вышла, Михаил сделал последний ход.
— Великолепная, а ты не заверишь письмо своей печатью?
— Нет, — отрезала сероглазая, — хватит и чернил.
Когда за ней упал полог, купец взглянул на шахматный столик. Положение белых — которыми он играл — было безнадёжно. Разговор завершился в двух ходах от мата. Кулак, уснащённый перстнями, грохнул по столику, фигуры подпрыгнули, брызнули в стороны. Всё-таки она — базилисса Августина-Ираклия! Настоящая багрянородная, что бы ни плела насчет рождения на Оловянных островах. Ну разве могут здешние варвары так играть в шахматы? И — настоящая армянка, как и её отец. А где пройдет армянин, там греку с евреем и делать нечего!
Вечер прошёл в суете. А ранним утром тяжело гружёный дромон, несмотря на утренний туман, тихо выскользнул по течению, управляясь одним рулём, и ушёл в сторону моря. На берегу сморкалась в подвешенный на поясе платок непризнанная сама собой императрица. Утренняя сырость сделала свое дело. В сопровождении трёх дюжин ополченцев своего клана доставившая груз. За грузчиков сошли гребцы, не впервой. А что устали — не беда, до моря донесёт течение, а там, если повезёт, задует попутный ветер. Если нет — то гребцам быть на веслах, и комиту Валентину придётся отвлечься от пасмурных мыслей и заняться обеспечением работы двигателя в двести человеческих сил.
Дромон Клирику понравился. Корабль был красив тем тонким обаянием на грани уродства, которое отличает любую предельную технику, а дромон и был венцом развития галер. Позже его заново изобретут венецианцы… но это будет уже не то. Последышам, сосуществующим с парусными линкорами и прячущимся по шхерам да лиманам, не затмить самоуверенности сильнейшего корабля мира. Который может опасаться только нескольких таких же. И пусть он всего в два раза длиннее норманнского шнаккара — какая разница? Он лучший!