– Что он пишет?
– Если в двух словах, то он не верит, что я хорошо понимаю, чего именно хочу.
Колин расхохотался:
– Не верит в буквальном смысле или не верит в твою искренность?
– Кажется, он думает, что я играю в какую-то тщательно продуманную игру, цель которой – заполучить его в качестве пожизненного приза.
Колин еще раз пристально, с известной долей жалости вгляделся в снимок.
– Бедный педик.
– Не будь таким высокомерным. Никакой он не педик. Ему хватило храбрости вступить в игру, зная правила и рискуя, и он наверняка найдет то, что ищет.
– Ты мне скажи, почему тебе пришло в голову вообще ему отвечать?
– Потому что его предложение было вполне разумным. – Я подумала немного и добавила: – И потому, что у него есть «феррари».
Колин взглянул на фотографию по-новому: от жалости не осталось и следа.
– Тогда ему нужно подбирать партнершу к машине.
Я сочувственно похлопала его по руке:
– Это ты из-за «феррари» так расстроился?
Мы оба рассмеялись.
Колин схватил третий конверт и стал было нетерпеливо распечатывать, но я отобрала и принялась открывать его сама, причем медленно. Я намеренно не спешила. Приятно продемонстрировать свою власть, пусть даже в таком пустяковом деле. К тому же волнение мое в тот момент достигло предела. Что, если у этого последнего фигура, как у Вуди Аллена, мозги – как у Рэмбо, лицо – как у Эндрю Ллойда Уэббера, а чувство юмора – как у Кевина Костнера? Неудивительно, что я медлила. Колин перегнулся через стол, уставившись на конверт так, словно в нем лежала премия Академии киноискусства. «И почему я воспользовалась именно его адресом?» – вдруг пришло мне в голову. Можно ведь было дать адрес мастерской. Я чувствовала его горячее дыхание у себя на руке.
– Итак, Сезам, откройся! – скомандовала я и извлекла на свет содержимое конверта.
Папа и Джудит вернулись, но что-то между ними не так. Надеюсь, причина не во мне. Я скучаю по Лондону. Он говорит, что тоже соскучился.
Пожалуйста, пришли каталог Ауэрбаха, чтобы взбодрить нас. Как ты проводишь время?
Мы сидели в пабе неподалеку от Оксфорда. В будний день, к тому же в дневное время, народу здесь было мало – болтливые агенты, рекламирующие товары вразнос, и местные завсегдатаи, бросавшие на нас недружелюбные взгляды и мечтавшие, видимо, раз и навсегда запретить доступ в «их» паб чужакам.
Чуть раньше, подходя к дверям, я тайком взглянула на зажатую в руке фотографию и приняла, как я надеялась, абсолютно невозмутимый вид. Разумеется, когда я вошла и дверь громко хлопнула, все повернулись в мою сторону, что не способствовало сохранению душевного равновесия. Я иногда задаюсь вопросом: неужели мужчины – завсегдатаи сельских пабов – не понимают, что мы, женщины, тоже имеем право голоса и, следовательно, нам тоже позволено без сопровождающих и без густой вуали на лице посещать их логова, эти священные пивные пещеры? По суровым взглядам присутствующих можно было понять, что они подобных мыслей не разделяют.