Женщины проводили послеобеденное время в солярии, как было принято в замке, и Бронуин пришла туда вместе с Мириам. Леди Мария приветствовала молодую даму сердечным объятием:
– Доброго вам дня, миледи. Мы все так беспокоились о вас!
– Ты хорошо спала, дорогая? – спросила тетя Агнес, отрываясь от сундука, в котором сосредоточенно копалась.
– Она потеряла куклу, – прошептала леди Мария в ответ на удивленный взгляд Бронуин.
– Кажется, я спала слишком уж хорошо, тетя Агнес: уже полдня прошло!
На самом деле Бронуин не так уж много спала в эту ночь, Ульрик ей того не позволил.
– Где же наши мужья, миледи?
Леди Мария обменялась виноватым взглядом с Мириам, тревожно поправившей прядь волос на затылке своей госпожи.
– Что еще случилось? – прошептала Бронуин, спрашивая больше себя, нежели кого-либо другого, могло ли случиться что-то хуже произошедшего вчера.
– Да, – подала голос тетя Агнес, с досадой захлопывая крышку сундука. – Я не могу найти свою куклу! Вчера она была здесь, а сейчас ее нет!
Не обращая внимания на вспышку тетки, Бронуин обратилась к гостье:
– Миледи?
Леди Мария успокаивающе погладила руку Бронуин и подвела ее к приоконной скамье.
– Я должна сказать, есть и хорошие новости. Наши мужья уехали ловить разбойников. Хаммонд и Дэвид прислали гонца с известием, что злоумышленники собираются напасть на Биконовское аббатство сегодня вечером.
– Милорд просил, чтобы мы не тревожили вас, миледи, – виноватым тоном произнесла Мириам. – Он опасается за ваше здоровье.
– А меня беспокоит здоровье милорда, – раздраженно проворчала Агнес. – Не нравится мне это… ох, не нравится! Кости болят немилосердно, и…
– Миледи, – прервала ее Мириам, – это оттого, что вы сегодня провели столько времени в башне! Конечно, от морского воздуха боли у вас усилились.
Леди Мария обратилась к Бронуин:
– Я пыталась заставить ее взять одеяло, но она не пожелала.
– На башне сидело шесть воронов!
Бронуин почувствовала, как кровь отхлынула у нее от лица. Шесть воронов! Она будто заново увидела себя на месте резни и стаю воронов, рассевшуюся на голых ветвях деревьев у нее над головой. В тот день кости тети Агнес тоже болели немилосердно. Оуэн Карадокский нестал слушать ее причитания о недобрых предчувствиях.
– Черт побери!
Если бы не скамья, о которую Бронуин опиралась обеими руками, она бы упала, потому, как ноги стали словно ватными. «Смерть? Шесть? Все они?» – лихорадочно метались в голове мысли, уж очень свежи были воспоминания о злой участи отца и матери. Но как она объяснит Ульрику, почему кинулась вслед за ним? Как бы ни были они близки, суеверия и предчувствия ее тетки оставались камнем преткновения.