– Это страшно важно, – сказал Кинг.
– Извините, что важно?
– Не надо совсем не обращать на него внимания, – сказал Кинг. – На отчет.
– Заметь его, – сказала Лайлак. – Посмотри на него, а потом веди себя так, как будто не стоит утруждаться брать этот отчет и читать его. Как будто тебе достаточно все равно – так или эдак.
Когда они закончили, было уже поздно; последний сигнал прозвучал полчаса назад.
– Лучше нам выйти поодиночке, – сказал Кинг. – Ты иди первой. Подожди на углу.
Лайлак поднялась на ноги, и Чип тоже встал. Ее рука нашла его руку.
– Я знаю, ты все сделаешь как надо, Чип, – сказала она.
– Я попробую, – сказал он. – Спасибо, что вы пришли.
– Пожалуйста, – ответили они и пошли к двери. Чип подумал, что увидит ее в свете холла, когда она будет выходить, но Кинг встал в дверном проеме, и дверь закрылась.
Несколько секунд они стояли друг перед другом, молча.
– Не забудь, – сказал Кинг, – красная капсула – сейчас, другие две – когда проснешься.
– Да, хорошо, – сказал Чип, нащупывая в кармане коробочку.
– У тебя не должно быть никаких затруднений.
– Я не знаю, так много надо запомнить. Они опять замолчали.
– Большое спасибо, Кинг, – сказал Чип, протягивая в темноте руку.
– Ты везучий человек, – сказал Кинг. – Снежинка очень страстная женщина. Вы с ней прекрасно проведете много времени. Чип не понял, почему он это сказал.
– Надеюсь, – ответил он, – трудно поверить, что может быть больше одного оргазма в неделю.
– Что нам нужно теперь сделать, – сказал Кинг, – так это найти мужчину для Спэрроу. Тогда у всех кто-то будет. Так лучше. Четыре пары. Никакого напряжения.
Чип опустил руку. Он вдруг понял, что Кинг велит ему держаться подальше от Лайлак, назначает, кто кому принадлежит, и велит ему подчиняться этому разделению. Видел ли Кинг, как он потрогал руку Лайлак?
– Теперь я пойду, – сказал Кинг, – отвернись, пожалуйста.
Чип отвернулся и услышал, как Кинг двинулся к двери. Комната слабо осветилась светом из коридора, по полосе света пробежала тень, и все исчезло, когда дверь закрылась.
Чип обернулся. Как странно думать о том, что кто-то так особенно любит другого члена, что хочет, чтобы никто до него не дотрагивался! Станет ли он таким же, если его лечения ослабят? В это – как и во многое другое – трудно было поверить.
Он подошел к выключателю и, дотронувшись, понял, чем он заклеен: полоской ленты, под которой было что-то плоское и квадратное. Он отодрал ленту и нажал на кнопку. Он зажмурился от засверкавшего потолка.
Когда он снова стал видеть, он посмотрел на ленту, она была телесного цвета, с приставшим кусочком синего картона.