После этого Совет магистров взял власть в Империи Грифона в свои руки и стал называться «Великим Советом магистров Светлого Союза», а Орден Ревнителей Веры стал его правой рукой.
Но было и ещё кое-что. Из этого адента я выяснил, что Орден действовал именно по указанию магистров. Всё было спланировано заранее именно ими. Только один из них попытался остановить это безумие. Это был магистр артефакториус Бернадеус, но у него ничего не получилось. Его объявили еретиком и приговорили к смерти. Для штурма его башни собрались все магистры Совета, который продлился два дня и две ночи. На третий день им всё же удалось её разрушить. Почти все маги, которые пошли за отступником, были уничтожены, но сам он с частью архимагов смог сбежать. Куда они делись, так никто и не выяснил, но предполагается, что именно он был повинен в том, что Великая Смерть остановилась.
Это известие заставило пересмотреть мои взгляды по поводу магистра Кондобара. Более того, я теперь уже жалел, что согласился на предложение Фореста, но отступать было поздно.
Теперь я стал осторожнее, ожидая от магистра любой пакости. Подстраховываясь, я подсунул этот адент Форесту. На следующий день он был какой-то заторможенный и растерянный — я понял, что он его просмотрел. Но не стал к нему подходить по этому поводу, давая шанс самому разобраться в своих чувствах. А через несколько дней после этого произошли события, которые снова перевернули всю мою жизнь.
Очередной ночью я сидел за столом в Главном хранилище и просматривал какие-то свитки, когда почувствовал, что не могу шевелиться.
— Так-так, вот значит, кто это шалит у меня в башне, — раздался за моей спиной голос магистра.
Он обошёл стол и встал напротив меня. В его руках был странный жезл.
— Надо было сразу догадаться, что это ты перехватил управление над башней. Честно скажу, что не ожидал от тебя такого. Ну, ничего, это даже мне на руку.
Он направил на меня жезл и я потерял сознание.
Очнулся уже в его лаборатории. Я стоял посередине площадки того самого устройства, а магистр был напротив меня и улыбался как хищник. Мне до сих пор не удавалось пошевельнуть даже губами.
— Ну, что ж. Теперь я начну настоящее исследование. О нет, не бойся, вскрывать тебя никто не будет. По крайней мере телесно, но вот разобрать твою сущность на кусочки надо. Уж больно интересная она у тебя. Это послужит для тебя наказанием за то, что ты сделал. Ничего не хочешь сказать в своё оправдание? — он сделал какой-то жест жезлом и я почувствовал, что могу шевелить головой. — Ну, так что?