И началась для Грейс новая жизнь – жизнь в роскоши, что тоже было для нее открытием, как раньше – красота озер и горных вершин и синева итальянского неба. Ей исполнилось только двадцать, а она уже стала в свете важной особой, одной из всеми признанных красавиц, которая шагу не могла ступить без того, чтобы в газетах не был опубликован соответствующий абзац. Ее появление в опере с бриллиантовой тиарой на голове, ее драгоценности, туалеты, званые вечера, пудели – все замечали газеты. Все дамы-журналистки фиксировали своими перьями каждый ее шаг. И она с головой окунулась в море светских удовольствий. Муж был завсегдатаем всех фешенебельных клубов. Он пользовался известностью, у него были десятки любивших его друзей, и если бы даже Грейс была менее привлекательна, ее все равно охотно бы принимали ради сэра Гектора. Но она и сама постигла искусство быть интересной и развлекать людей. Репутацию гостеприимной хозяйки, у которой никогда не скучно, Грейс подтверждала не столько великолепием своих приемов и дружеских вечеров, сколько их количеством и приятностью. Да и невозможно поражать великолепием, когда правят бал африканские миллионеры и американцы из Техаса с их неистощимыми нефтяными скважинами. Грейс не собиралась соперничать с алмазными и нефтяными королями, не оспаривала их преимущество – поражать размахом. Ее ремеслом стало умение давать небольшие вечера и собирать на них интересных людей, тщательно подбирая приглашенных, словно это были шахматные фигуры. У нее были свои королевы и ферзи, и она точно знала, как расставить и двигать их. Ферзи, избранные натуры, могли перемещаться в любом направлении, к ним относились остроумцы и блестящие собеседники, люди, с которыми всем хотелось познакомиться, и кто всегда умел сказать нечто интересное. Ее королевы были очень разнообразны: во-первых, красавицы, затем – умные женщины, потом – знатные дамы и вдовствующие аристократки и, наконец, женщины, добившиеся известности и всех привлекавшие своей общественной деятельностью. И она только улыбалась, когда знакомые хвалили ее такт и точное знание того, как и что надо делать.
– Мне больше нечем заняться, у нас нет ребенка, нет близких родственников, а Гектор меня очень портит, заставляя заботиться о таких банальных вещах.
– Наверное, потому, что он сам придает им большое значение, если вам угодно называть банальными радости жизни. Лично я их таковыми не считаю. По-моему, это единственное, о чем следует заботиться. Я могу назвать вам десяток лондонских семейств, которые все имеют для счастья, а жизнь в их домах невыносима.