Если Гранкин учился в МГИМО, значит, он либо гений, либо мажор. Сын чиновника? Профессора? Ботаник — отличник — медалист?
Интернет.
Интернет дал ссылку на сетевые библиотеки, на распечатки радиопередач, на онлайн-магазины и на два-три скудных интервью на тему «Ваши творческие планы». Из интервью Настя ничего не поняла — не было в них человека Максима Гранкина, был только автор.
Настя вытряхнула из сумки визитницу и позвонила главному редактору мужского журнала, своему хорошему другу.
— Дим, привет, Настя, — представилась она. — Я по-быстрому. Знаешь Максима Гранкина?
— Тот, который писатель? — уточнил Дима.
Настя подтвердила.
— Мы хотели взять у него интервью после Букера в прошлом году, но он куда-то слинял, а когда вернулся, отказался фотографироваться — ну, все и провисло.
— Ты его видел когда-нибудь?
Дима сказал — нет.
— Читал? — настаивала Настя.
— Да, он класс, — скупо ответил Дима. Видимо, одновременно редактировал текст.
— То есть тебе нравится?
— Нравится, нравится, — раздражался Дима. — А в чем, собственно, дело?
— Хочу экранизировать его роман, — призналась Настя.
— О! — Дима оживился. — «Жизнь бесполезного человека»?
— Да, только название повеселее придумаем. Как ты угадал?
— Ну, там характеры… — расплывчато пояснил Дима. — Мне его букеровская книга меньше нравится — в ней какой-то скулеж.
— А что ты еще читал?
— Да у него всего три романа: первый — супер, про второй я сказал и третий вот этот, про жиголо.
— Он не жиголо.
— Какая разница?
Поболтав еще пару минут, Настя распрощалась с Димой и задумалась.
А что, если ее Максим — псих? Из тех, что хотят за права экранизации миллиард наличными в мелких купюрах? Или твердят, что должны участвовать в кастинге, в подборе музыки, согласовывать костюмы и интерьеры? В каждой бочке затычка?
Конечно, если он действительно толстый и страшный, можно сразить его красотой и обаянием, но все это, по большому счету, — очередной чирей на ее, Настину, задницу.
Без боя она не сдастся. Она предложит ему все, чего тот захочет, кроме, разумеется, миллиарда наличными, права участвовать в кастинге и в других стадиях съемочного процесса.
Разве кто-то может отказать ей, Анастасии Устиновой, приме русского кино?
Ведь если по-честному, она — первая, впереди никого нет. Хоть и нехорошо так о себе, и дело не в ложной скромности, а в страхе Насти забронзоветь, ощутить себя на одном уровне с Богом. Это была ее примета — никогда себя не хвалить, но всего один раз, секунд на пять, имеет она право насладиться своим успехом на все сто процентов?
Но человек, которого совершенно не волновала Настя, ее амбиции, кино вообще и в частности, все же существовал — только уверенная в успехе Настя пока об этом не знала.