Шаг был длиною в неделю. Каждый день они встречались то с Максимом, то с Гришей и уже несколько подустали друг от друга, даже сексуальное напряжение упало вольт до пятидесяти.
— Насть, я в восемь не могу, мне мебель из реставрации привозят, так что давай либо завтра, либо совсем поздно, — предупредил Максим за час до встречи.
— Куда привозят?
— В Большой Харитоньевский, на квартиру, — пояснил Максим.
— Ну, давай тогда я к тебе подъеду.
— Давай! — обрадовался он.
Дом был не очень старый — сталинский, ранней застройки.
Квартира пахла ремонтом. В гостиной на столе, с которого, видимо, только что сорвали защитную пленку, стояли пластиковые коробки с роллами, суши и бутылка коньяку.
— Ух ты! — обрадовалась Настя. — Пир на весь мир!
Было что-то особенное в этой обстановке. Первое свидание? Сколько раз Настя ходила на первые свидания в рестораны? Не счесть. Рестораны, чтобы поесть, рестораны, чтобы себя показать, просто не очень удачные рестораны. Однотипные, массового производства и широкого потребления свидания.
Но вот сейчас они сидели в квартире, где всюду расставлены банки с краской, валяются груды кистей, лотков, мешки с цементом, мебель упакована в бумагу и пластик, окна открыты нараспашку, в банке из-под огурцов зачахли ромашки, а на массивном столе из карельской березы — набор юного соблазнителя: суши и бухло.
— Это твоя квартира? — спросила Настя.
— Сейчас моя, а раньше была дедушкина.
— А кто у тебя дедушка?
— Дипломат. Говорил на пяти языках. И всю жизнь пил коньяк, — улыбнулся Максим.
— А родители?
— Мама — стилистка, живет в Америке. Отец — политтехнолог. Бывший.
Максим разлил коньяк, звякнул бокалом о ее бокал и рассказал сложную семейную интригу.
Его дед в двадцать лет женился на девушке, похожей на ангела. Армянку с большими, как у инопланетянки, глазами, белой фарфоровой кожей, черными волосами отдали за него замуж друзья семьи.
Прадед, тоже дипломат, работал в те времена в Колумбии. На следующий год искрившийся от невиданного счастья муж решил устроить второй медовый месяц и поехал с женой к отцу. Там, гуляя по улицам Боготы, они петляли по переулкам судьбы, пока Фортуна, не иначе как позавидовавшая чужому невозможному счастью, не привела их к дому, из которого выскочил угашенный дешевым кокаином местный подонок. Глядя на них остекленевшими глазами, урод выхватил пистолет и разрядил его в живот красавицы-армянки.