Настя что-то подозревала, и ей даже нравилось это противоречие — определенная его беззащитность, нежность, леность…
Настя понимала бы его. Не дала бы ему распуститься, но и не требовала ничего сверху.
Галя тоже пока не требовала — она и о таком-то мечтать не смела, но аппетит приходит во время еды. А уж в этом Настя ей поспособствует.
Отец Максима на Галю не обратил особенного внимания — ну, притащил сын «медсестру» — кодовое обозначение девушек на пару недель. Обычно — это девушки с большими сиськами.
Он, Лаврентий Максимович Гранкин, и предположить не мог, что плоть от его плоти, родная кровь, выберет эту женщину, которая для него даже лица не имела — ее облик не желал откладываться в памяти.
Сколько он помнил, в жены и любовницы Гранкины выбирали не столько красивых, сколько сочных, как хурма, солнечных, темпераментных и, главное, просвещенных женщин. Женщин, которые ни за что бы не надели маечку с щеночками в корзинке. Женщин, которые могли красиво, страстно и увлекательно говорить на любые темы — от религии до скачков акций Доу — Джонса.
В окружении таких женщин, любовниц деда, вырос Лаврентий, отец Максима. Он запомнил брюнетку с длинными, чуть волнистыми черными волосами. Брюнетку с роскошной фигурой, которую ничуть не портил возраст, с высокой грудью и экзотической еврейской красотой — не местечковой, деревенской, распустившейся на назойливом южном солнце, вырастившую усы, обильные волосы на ногах и здоровенную еврейскую жопу, а с красотой изысканной, городской — черные, переломанные в середине брови, густые ресницы, влажные глаза, губы, на которых будто застыл вишневый сок, точеный нос.
Брюнетка любила сочетание черного, лазурно-синего и жемчугов — от всего этого пахло чем-то восточным, иланг-илангом, перцем и кофе.
Лаврентий помнил и актрису, блондинку с внешностью Мерилин Монро и мозгами Марии Кюри — актриса не вылезала из библиотеки, лаборатории искусства, где просвещалась денно и нощно. Только он, Лаврентий, видел ее с платиновыми волосами, убранными в хвост, в очках и в джинсах.
Помнил русалку Нину, с длинными, почти до попы, светло-коричневыми волосами и чуть косыми зелеными глазами, которая так любила зеленый цвет, что даже перекрасила спальню в квартире отца в нежную салатовую гамму.
Как это ни странно и ни печально, но русалка Нина утонула, купаясь в шторм.
В память о ней дед Макса не переделывал спальню, хоть краска пошла трещинами, облупилась. И даже Максим отчего-то соблюдал традицию. Правда, с появлением Гали в старой квартире деда, доставшейся внуку, затеяли ремонт — и Галя поначалу хотела, чтобы все было бежевым и персиковым, но спальню Максим оставил такой же, салатовой, а в гостиной поклеил темно-красные, с восточным рисунком обои.