— Ну, да, это «Пинко», — сообщила несколько растерявшаяся Галя.
— Купальники с собой? — уточнила Мила. — Не люблю «Пинко». Издалека вроде хочется забрать все, что видишь, а вблизи смотришь — дрянь какая-то. Кстати, кто тебе красит волосы?
— Марина из «Провоста», — Галя вскинула голову.
— Руки ей надо вырвать, — кивнула Мила. — Тебе рыжий цвет не идет.
— А-а… — проблеяла Галя, но Мила уже ушла.
Галя злобно зыркнула на Настю.
— Такой она человек, — развела та руками. — Не обращай внимания.
Внутренний двор Галю впечатлил. Не мог не впечатлить.
Устроившись в шезлонгах с тарелками, Галя все еще продолжала озираться, прикидывая, наверное, во что обошлась вечеринка хозяйке.
— А это ее дом? — прошептала Галя на ухо Насте.
— Ага.
— А… Она его сама купила?
— Папа подарил.
— А! — Галя вроде обрадовалась. — А кто у нас папа?
Настя назвала фамилию. Глаза у Гали расширились.
— Есть еще отчим, — Настя сообщила, кто же отчим.
У Гали отвисла челюсть — вместе с непрожеванной тарталеткой.
— Понятно… — протянула она.
— У Милы свой бизнес. Что-то вроде клуба, организация праздников.
— И сколько она зарабатывает? — с легкой иронией поинтересовалась Галя, уверовавшая, что Мила — заурядное избалованное дитятко богатых родителей.
— Тысяч двадцать-тридцать в месяц. Иногда больше.
Галя поразмыслила.
— В рублях?
— В евро, — поправила ее Настя.
Галя впала в задумчивость.
Настю она раздражала. И сама по себе, и как жена Максима. Но Настя умела играть. Именно поэтому она и пошла в актрисы — из-за того, что поняла, в жизни мы все притворяемся. Ради личной выгоды.
Все по Станиславскому — и психология, и драматическое мастерство. А психология Гали была такой, что она тоже играла — только бездарно. Не пережив еще триумф от завоевания Максима, эта прожорливая крыска уже лезла в высший свет. Только вот она не понимала, что такие, как она, всегда остаются самими собой — хоть корону им на голову надень, хоть мантию, подбитую горностаем, на плечи накинь, не станет Галя царицею, будет жадной старухой у разбитого корыта. Такие не создают новое, они разрушают старое. Пока Галя сидела тихо у себя в Медведкове, она была тем, чем Максим хотел ее видеть, — обычной женщиной без претензий, с которой мужчина его типа может скоротать пару лет жизни. Галя была тихой гаванью — пусть не самой живописной, не самой удобной, открытой всем ветрам, но все же убежищем, где можно отдохнуть от житейских бурь.
Настя живо это раскусила и увидела лишь один способ заполучить Максима — дать Гале то, от чего та не сможет отказаться.
Галя ведь была крепким сорнячком — уж она-то уцепится за возможность расти на плодородной почве, а не на каменных глыбах.