Мама у Сергея потрясающая. Они ездили к нему в Екатеринбург, и там их с утра до ночи кормили сибирскими пельменями, крошечными, как наперсток; домашними котлетами, нежными, как суфле; обалденной жареной картошкой с луком, а через день его мама пекла то пирог с капустой, то домашний торт.
Оксана поправилась на пять кило, и все были счастливы. Представив себе Дашу в доме родителей Сергея, Оксана едва не расхохоталась. Вставали там в половине девятого. Ложились в одиннадцать. Каждый день происходило одно и то же, и в этом был великий смысл. Оксана обрела уверенность в будущем. В себе. Угомонилась.
Она больше не мечтала о том, что вот появится расписной миллионер с глазами Бреда Питта, скулами Джонни Деппа и губами Мика Джаггера и увезет ее на Багамы.
Мечтать после сибирских пельменей невозможно.
И ее вдруг озарило — это жизнь! Настоящая, а не иллюзорная. И в этой жизни можно быть счастливой.
Как выяснилось позже, это была лишь очередная иллюзия. В данной так называемой реальности можно было лишь отдыхать, зализывать раны, но каждый день ложиться в кровать с ощущением, что завтра будет все то же самое и Сережа точно так же спросит: «Как дела? Что на работе?» — и отправится мыть руки, не услышав ответ… А потом поинтересуется: «Что у нас на ужин?» — и сравнит ее котлеты с котлетами своей мамы… А самое страшное, что лет через десять его мать признает, что котлеты Оксаны годятся, а через двадцать девушка их сына будет отъедаться сибирскими пельменями…
Только не это.
Лучше раскаиваться и сожалеть, чем вот так.
А значит, Даше — конец.
Угрюмая Даша рухнула в кресло и уставилась на себя в зеркало.
— Капец! — произнесла она и закрыла глаза. Но только гримерша занесла кисть, Даша очнулась и рявкнула: — Никакой подводки! Забудьте!
Девушка отложила кисть.
— Не надо мне челку на левую сторону укладывать! — возмущалась Даша, когда гримерша взялась за прическу. — Послушайте! — оборвала она робкие возражения гримерши. — Это уже сто первая съемка или двести первая, так что, поверьте, я точно знаю, что мне идет, а что — нет!
Захара тем временем обхаживали координатор из журнала — надменная девица, ассистентка фотографа и, собственно, сам фотограф, который раскручивал молодого человека на один из своих высокохудожественных проектов.
— Начнем? — поинтересовалась Даша, отодвинув гримершу и смерив собственное изображение недовольным взглядом.
Есть люди, которые на публике становятся милыми и вежливыми, а дома по пустякам срываются на близких. Даша принадлежала к противоположному типу — в узком кругу она была довольно интеллигентна, но вот на публике делалась брутальной. У нее это называлось «давать звезду» и считалось атрибутом образа.