Именно любовь заставила его пойти на огромный риск, который и сделал из него известного человека, имеющего сильных врагов.
Как такой молодой и храбрый человек, как Геликаон, мог умереть, пока такие старики, как он сам, Нестор и Идоменей, все еще шутили у костра?
С тяжелым вздохом он встал и пошел дальше вверх по скале. Достигнув вершины, он увидел севернее на берегу еще огни: там причалили четыре пиратских судна.
Он постоял немного, наблюдая за ними с мрачными мыслями.
Потом Одиссей услышал шум и обернулся. Черная свинья, таща за собой желтый плащ, поднялась по скале и встала рядом с ним.
— Я потерял сегодня моего мальчика, Генни, — сказал он, опустившись на колени и погладив по бокам животное. Генни прижался к нему. Голос царя задрожал, и он, глубоко вздохнув, попытался сдержать слезы.
— Боги ненавидят плакс, — произнес он со злостью в голосе. Встав на ноги, он мрачно посмотрел на лагерь пиратов. — Ты знаешь, кто я, Генни? Я — Одиссей, Царь лжи, Хозяин историй. Я не буду плакать по мертвым. Я буду помнить о них в своем сердце и проживу свою жизнь так, чтобы они гордились мной. Там внизу злые сыны коров, которые завтра будут пытаться причинить нам вред. У нас нет мечей и луков, чтобы победить их числом, но, во имя Гадеса, у нас есть хитрость, чтобы провести их. Генни, мальчик мой, завтра тебя заберет Ористинес в ленивую и беззаботную жизнь. Сегодня ты можешь пойти со мной, если захочешь, и у нас будет приключение. Что скажешь?
Свинья подняла голову и посмотрела на человека. Одиссей улыбнулся.
— Тебя беспокоит опасность, как я погляжу. Да, это правда, они могут убить нас. Но, Генни, никто не живет вечно.
С этими словами он начал спускаться вниз по холму по направлению к пиратскому лагерю. Секунду свинья стояла спокойно, а затем побежала за человеком, желтый плащ волочился по грязи позади него.
Каллиадес закончил помогать раненым, потом нашел Банокла, который сидел немного в стороне от главного костра и наблюдал за тремя царями. Великан выглядел удрученным.
— Я думаю, что мы рассердили одного из богов, — угрюмо заметил Банокл. — Удача покинула нас, с тех пор как мы уехали из Трои.
Каллиадес сел рядом с ним.
— Мы живы, мой друг. Этой удачи для меня достаточно.
— Я пытался понять, кого из богов мы рассердили, — настаивал великан, перебирая густую светловолосую бороду. — Я всегда приносил жертвы Аресу перед битвой и иногда Зевсу, Всеобщему отцу. Однажды я понес двух голубей в храм Посейдона, но я был голоден и обменял их на пирог. Может быть, это Посейдон?
— Ты думаешь, что бог глубин затаил на тебя злобу из-за двух голубей?