— Да нет же, — возбужденно возразил Теренс. — Я спросил, есть ли у нее сестра, и она ответила: Дженни-Мэй.
— Наверное, она тебя неправильно поняла, Теренс, — спокойно произнесла Хелена. Все, что они говорили потом, слилось для меня в невнятное бормотание.
Мой взгляд продолжал следовать за девочкой, которую вели по комнате, сердце билось все сильнее, как это случалось всякий раз, когда Дженни-Мэй оказывалась в паре метров от меня.
— Может, вы проясните ситуацию, — попросил Теренс.
Его лицо неожиданно выплыло прямо передо мной, а затем снова ушло в нерезкость.
— Похоже, она себя плохо чувствует, Теренс. Смотри, совсем бледная. — Теперь ее голос раздавался возле самого моего уха. — Сэнди, хотите…
А потом все исчезло.
Сэнди… Я услышала свое имя и ощутила на лице тепло дыхания. Его запах показался мне знакомым: сладкий кофе, от которого мое сердце привычно затрепетало, тело ощутило прилив сил, а по коже прокатились волны приятной дрожи.
Рука Грегори ласково убрала с моего лица упавшие пряди волос, словно бережно, слой за слоем снимая наслоения почвы в надежде раскопать под ней нечто более ценное, чем я. По сути, он и был археологом, сумевшим разгрести все, под чем давно погребены мои самые сокровенные мысли. Одна рука осторожно поддерживала меня сзади за шею, словно самую хрупкую вещь на свете, а другая что-то мягко чертила по моему подбородку, временами забредая на щеку или в волосы.
— Сэнди, милая, открой глаза, — прошептал голос у самого моего уха.
— Отойдите все, отодвиньтесь, — более громко и агрессивно прозвучало где-то рядом. — С ней все в порядке? — Агрессивный голос стал громче и приблизился.
Успокаивающая рука перебралась от волос к моей кисти и крепко сжала ее, а большой палец продолжал поглаживать ладонь. Его владелец спокойно произнес:
— Она не отвечает. Вызовите «скорую помощь». — Слова звучали искаженно и отдавались эхом у меня в голове.
А она болела.
— О Матерь Божья, — пробормотал голос.
— Шон, уведи детей обратно в школу. Не нужно им этого видеть, — спокойно произнес мой спаситель. «Шон, Шон, Шон…» Я знала это имя.
— Откуда столько крови? — запаниковал тот.
— Из головы. Уведи детей. — Мою руку сжали сильнее.
— Он ее сильно покалечил, мерзавец.
— Знаю, я все видел. Я смотрел в окно. Вызови «скорую».
Шон закричал на детей, приказывая им уйти, йотом его голос затих вдали, и я снова осталась в наполненной эхом тишине, вместе со своим ангелом-хранителем. Я ощутила на руке мягкое прикосновение губ.
— Открой глаза, Сэнди, — прошептал он. — Пожалуйста.
Я сделала усилие, но мои веки оставались склеенными, словно цветок лотоса, угнездившегося в тине и пытающегося развернуть лепестки раньше положенного срока. Голова отяжелела, мысли ворочались в ней медленно и неуклюже, а кровь иод защищающей мою голову надежной рукой билась сильными толчками. Я лежала на чем-то холодном и шершавом. Бетон. Почему я на бетоне? Попыталась встать, но тело сопротивлялось, не желая двигаться, а глаза по-прежнему не открывались. Потом я услышала вдалеке сирену «скорой» и снова принялась отчаянно сражаться с непослушными веками. Они чуть-чуть приоткрылись. Ага, мистер Бартон. Мой спаситель. Он обнимал меня и смотрел на меня так, будто только что углядел в литримском асфальте золото. На его сорочке была кровь. Он ранен? Мистер Бартон всматривался в мое лицо и казался озабоченным. Я вдруг вспомнила о прыще, который сегодня утром обнаружила на щеке. Хотела поднять руку, чтобы прикрыть его, но рука казалась погруженной в мокрый бетон и не желала двигаться.