— Сохраняйте спокойствие! — эти слова Хелена не раз и не два шептала мне сегодня на ухо.
Первым из призраков явилась Робин Герэйти. Мы сидели в «столовой», удивительном двухуровневом здании из дерева, окруженном со всех четырех сторон балконами, с которых открывался великолепный вид на лес, горы и поля. Никакого сходства с тесной рабочей столовкой, которую нарисовало мое воображение. В этом красивом здании местные жители собирались на завтрак, обед и ужин, — так им было проще распределять выращенную и собранную еду. Как я узнала, деньги здесь не имели хождения, несмотря на то что время от времени на пороге домов появлялись туго набитые бумажники. «Зачем тратиться на то что и так ежедневно поступает в избытке?» В вопросе, заданном Хеленой, содержалось исчерпывающее объяснение.
Фасад столовой, как и вход в бюро регистрации, покрывала искусная деревянная резьба. Учитывая разнообразие языков, на которых говорили жители поселка, это оказался самый эффективный и красивый способ обозначить назначение зданий. Вход украшали огромные виноградные лозы, бокалы вина и буханки хлеба. Они выглядели настолько соблазнительно, что моя рука сама потянулась, чтобы погладить мягкие изгибы деревянной ягоды.
Я как раз возвращалась из похода к стойке-буфету, когда увидела Робин и чуть не уронила поднос с пончиками и фраипачино. К моему удовольствию, именно в это утро из грузовика поставщиков «Криспи Крим» потерялась коробка с едой, которая и появилась в окрестностях поселка. Я живо представила себе курьера с планшетом в руках, который, не обращая внимания на крики разгневанного менеджера, недоуменно чешет в затылке и пересчитывает коробки в кузове грузовика, припаркованного в проезде, полном машин, возле задней двери магазина в центре Нью-Йорка. А в это самое время я и другие голодные жители поселка по очереди запускают руку в корзину с булочками. Увидев Робин, я едва не обожглась, как если бы мой фраппачино тоже испугался и выпрыгнул из чашки.
Робин Герэйти исчезла, когда ей исполнилось шесть лет. Ровно в одиннадцать утра она вышла погулять в садик перед своим домом в пригороде Северного Дублина, но, когда в одиннадцать ноль пять ее мать выглянула, чтобы проверить, все ли в порядке, девочки уже не было. Все — я действительно подразумеваю всех — родственники, соседи, полицейские, включая меня, потому что я тогда работала в гарда шихана, обвиняли соседа из ближайшего дома. Пятидесятипятилетний Денис Фармен, странный одинокий человек, не общался ни с кем, кроме Робин: всякий раз, когда она проходила мимо, заговаривал с ней, что не могло не обеспокоить родителей.