— Ты действительно полагаешь, что эта женщина может найти Донала? — задумчиво спросила Джудит.
— Она считала, что сможет.
— А ты-то сам как думаешь? Он утвердительно кивнул.
— Значит, если ты найдешь ее, то это поможет отыскать Донала. — Она глубоко задумалась. — Знаешь, мы тут с Билли и детьми просматривали прошлым вечером фотоальбом. Кейти ткнула пальчиком в Донала и спросила, кто это. — Глаза Джудит налились слезами. — Ни Кейти, ни Натан не помнят его — он так и не отпечатался в их памяти, а Рэйчел, — Джудит крепче обняла младенца, — она даже не знает о его существовании. Жизнь продолжается без него, и он все это пропустил. — Она покачала головой.
Джек не мог придумать, что бы ей ответить, да и вообще не был уверен, следует ли что-то говорить. Те же мысли приходили ему в голову каждую секунду каждого дня.
— А почему ты так уверен, будто женщина, с которой ты даже ни разу не виделся и о которой ничего не знаешь, способна найти Донала?
— Слепая вера, — вздохнул он.
— С каких пор она у тебя появилась?
— С того момента, как я поговорил с Сэнди по телефону, — серьезно ответил он.
— Между вами… — Она сделала паузу, а потом все-таки решилась спросить: — Между вами ведь ничего не было, да?
— Кое-что было, но это ничего не значит.
— Каким это образом кое-что может означать ничего? Он вздохнул и решил оставить вопрос без внимания.
— Глория ничего не знает о Сэнди. Оно конечно, и знать-то нечего, но я не хочу, чтобы она или кто-то из родственников прослышали об агентстве.
Лицо Джудит опечалилось.
— Ну, пожалуйста, Джуд, — он схватил ее за руку, — не нужно никого заставлять снова проходить через все это. Просто я сам еще раз попытаюсь. Мне это необходимо.
— Хорошо, хорошо. — Она решила прекратить разговор, чтобы не осложнять ситуацию. — Так что ты собираешься делать?
— Все очень просто. — Он спрятал в сумку папку, ежедневник и телефон. — Я начну ее искать.
Мне шестнадцать лет, я сижу в офисе мистера Бартона, в одном из продавленных бархатных кресел, том самом, которое выбрала, когда впервые пришла сюда два года назад. Пристально смотрю на те же плакаты, развешанные в тесной комнате. Кирпичные стены грубо выкрашены в белый цвет, в них зияют черные дырки и другие — заполненные белой шпатлевкой. В этой комнате то ли было все, то ли не было ничего, — я никогда не могла понять. Куски скотча болтались на стенках, к некоторым еще липли уголки оборванных плакатов.
Я часто представляла себе комнату где-то в школьном здании, до потолка заваленную стопками плакатов, лишенных углов.