Конечно, есть еще рыжеволосая. Кэнди Трэверс. Дважды побывала замужем и весьма не прочь попытать счастья в третий раз. Она помнила его, помнила, как его зовут, и недвусмысленно дала понять, что не откажется возобновить с ним флирт. Если память ему не изменяет, начался этот флирт на одной вечеринке в Блоувинг-Рок – проходила она в домашнем бассейне олимпийского размера… помнится, все собравшиеся были в костюмах Адама и Евы.
Билли спала в комнате для гостей, Дэвид громко сопел в своей узенькой кроватке, над верхней губой у него белели усы из зубной пасты; Либби повесила черное платье в шкаф, надела пижаму и вытащила одну из коробок, которые она не распаковывала с тех пор, как переехала сюда после развода.
Надо же! Одежда для беременных! Ну, уж это ей больше никогда не понадобится. А вот и голубая ваза, доставшаяся ей по наследству от прабабушки. Одна из немногих ее фамильных вещей, которые Уолт пожелал получить после развода – тогда она с торжеством напомнила ему, что по условиям брачного договора он не имеет на эту вазу ни малейших прав. Хотя бы маленький триумф после бесчисленных унижений.
В другой коробке оказалась старая коллекция марок, пустой альбом для фотографий и связка писем двадцатилетней давности, от друга по переписке из Голландии. Древняя история.
Разумеется, то, что она искала, оказалось в самой последней коробке. Однажды Либби в сходных обстоятельствах сказала кое-кому – глупо надеяться, что необходимое тебе отыщется с первой попытки. И заслужила недовольный взгляд и колкое замечание.
Вытерев руки о пижаму, она извлекла из ящика школьный выпускной альбом и, облокотившись на стиральную машину, принялась его перелистывать. Надписей в нем почти не было. Никто не предложил ей расписаться в ее альбоме, а просить самой у нее не хватило духу. Только Кенни Смит нацарапал ей какое-то невразумительное пожелание.
Удивительно, какое напряженное выражение застыло на лицах. И какие все молодые. Вот и Двиггинс, Либби. В клубах не состояла, ни в чем не отличилась. Оценки Либби давали ей право вступить в общество «Гордость школы», но ее так и не пригласили туда, а заговорить об этом сама она не решилась. Несчастная пухленькая коротышка: серьезные, близорукие глаза прячутся за стеклами очков, делающих ее похожей на совенка. Конечно, никто не хотел с ней дружить.
Либби торопливо переворачивала страницы. Она вытащила альбом вовсе не для того, чтобы полюбоваться своей собственной фотографией. F, G, Н. Холл, Холтцер, Хоутхорн. Никакого Хэтчера. Захлопнув альбом, Либби сунула его назад в коробку, к старым учебникам и разрозненным комиксам.