– Ты не ошибся номером, Джейк, это я, – проскрипела она, – не вешай трубку, Джейк.
– Либби, что за чертовщина приключилась с твоим голосом?
– Видишь ли, в церковном хоре набирают голоса для Рождественской кантаты. Партии сопрано заняты, но есть место баритона.
Три дня на антигистаминных препаратах помимо всего прочего совершенно выбили ее из колеи.
– Что ты несешь? По-моему, тебе надо лечиться.
– А еще что скажешь? – угрюмо произнесла Либби.
Наступило долгое молчание, и Джейк уже подумал, что прервалась связь. Либби не меньше его сожалела о случившемся, но решила не зацикливаться, что было, то было, ведь жизнь на этом не кончается. Все делают ошибки. Пережив кораблекрушение, люди собирают обломки и начинают жить заново.
Но Джейк, похоже, хочет продолжать в том же духе.
– Послушай, вечером я буду в ваших краях, в лесополосе. Вчера у нас стряслась небольшая авария с одним бульдозером – все из-за этого проклятого дождя. И хотя мои люди там весь день, хочу наведаться сам. Словом, если ты дома, то я, пожалуй, заскочу… передать привет Дэвиду.
– Да, но…
– Если не хочешь, скажи прямо.
У Либби отнялся язык. Она уже открыла, было, рот, чтобы его отшить, но не вымолвила ни слова.
– Тогда где-нибудь около пяти. Как насчет сандвичей? Могу их прихватить в барбекю.
– Джейк, не стоит, да и вообще Дэвида не будет дома. – Черт побери, у нее не больше сопротивления, чем у мотылька. К тому же на каждом третьем слоге срывался голос. Ее возражения Джейк пропустил мимо ушей. Уж если он вбил себе в голову, что хочет ее увидеть, ничто его не остановит.
Либби не хотела, чтоб он приезжал. И твердила это себе, пока носилась по дому, собирая игрушки и посуду, поправляя подушки и покрывала. Повторяла, стоя под душем и намыливая голову, и когда сушила волосы и одновременно подпиливала ногти на ногах. Несмотря на слабость, она справлялась со всем довольно проворно.
– Черт возьми, кто его просит тащиться сюда и вмешиваться в мою жизнь? – бормотала она, примеривая одну блузку за другой и швыряя их на пол у кровати. – Когда же я соберусь, когда же только я соберусь… – Она сорвала с себя оранжевую цветную блузку, решив, что та не подходит по сезону, и, заглянув в комод, извлекла оттуда старый бадлон. Когда-то он был ярко-желтым, но выцвел и стал цвета соломы.
Она прыснула в воздух из флакончика туалетной воды, чтобы пропитаться запахом, но тут же бросилась в ванную его смывать. Подумает еще, что она готовилась к его приходу и полдня наводила красоту. Нет уж, этого она не допустит, и Либби сняла с себя бадлон, чтобы надеть что-нибудь другое, как вдруг в дверь постучали.