У него мелькнула мысль, что она была специально приставлена к нему. «Да, да, — убеждал он себя, — она чекистка. Она следила за мной. Неужели это правда? Но как ловко она маскировалась всё это время!»
— Ну, — прорычал он, вставая, — хватит болтать. Откуда тебе всё это известно?
— Не скажу! — Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Пока не скажешь — отсюда не уйдёшь.
Она встала, взяла сумочку и направилась к дверям. Он преградил ей дорогу и, схватив за руки, подтолкнул в глубь комнаты.
— Пусти меня! — зло прошептала она.
— Нет, ты не уйдёшь.
— Только попробуй тронь.
Падая, она больно стукнулась головой о столик. На мгновение перед глазами посыпались искры. Но она тут же вскочила и увидела, что Рудник, тяжело дыша, с красным лицом стоит перед ней.
— Я заставлю тебя говорить, — прошептал он.
Она вдруг заметила, что суставы на его пальцах были неестественно белыми.
Падая, Лида поцарапала тыльную сторону ладони и сейчас, сидя на полу, приложила её к губам.
Павел упал перед ней на колени.
— Лида, прости! Клянусь, я люблю тебя, верь мне… Ничего, ничего не надо, только бы ты… со мной.
Он искал её губы своими губами, и она чувствовала его прерывистое дыхание, запах спиртного.
Она поднялась, взялась за сумочку.
— Не уходи! Умоляю!
Но Лида оттолкнула его.
Она вышла в прихожую, спустилась по лестнице. Она чувствовала, что и Рудник, и возвращавшийся в это время с работы его сосед смотрят ей вслед. «Только бы выйти на улицу. А там он мне ничего не сделает». Она шла и считала ступеньки. Одна, две, три… десять… Ещё один пролёт. И дверь. На улице вечер, шум машин, весёлые голоса.
Когда она ехала в такси, её уже начал бить озноб. Дома она легла в постель, укрылась двумя одеялами. Но озноб не проходил. В голове путались обрывки мыслей. Почему-то вспомнилось село, где она жила во время войны. Обрыв реки и заливные луга на другом берегу. Там тревожно кричали чибисы и густо рос щавель. Потом перед глазами встал маленький посёлок под Сочи — Лоо, где она отдыхала с подругой. Ртутная гладь моря, спокойное покачивание лодки, всплеск вёсел, хрип радиолы на танц-веранде, стрекот цикад по вечерам. Это было самое беззаботное и счастливое время её жизни.
Через некоторое время озноб прекратился, начался жар. Перед глазами плыли радужные круги, она проваливалась куда-то в глубину и всплывала вновь, металась в кровати, пытаясь уснуть. «Уснуть, только бы уснуть, ни о чём не думать, выключить сознание, как выключают яркий свет или электроплиту». Она вспомнила, что в ящике туалетного столика у неё лежала пачка нембутала. «Да, да, вот где выход, — обрадовалась она. С трудом встала, нащупала ящик стола… — Хорошо, как хорошо! Ни о чём не надо будет думать…»