Какое-то время она молчала, потом протянула руку и накрыла своей ладонью мою.
— Может, именно этого я и хотела, Мэтт. Может, мне больше нравится что-то делать, а не сидеть в Гонолулу и смотреть на толстых американских туристов, вырядившихся как туземцы.
— Я уже говорил, это ваше дело. Я только надеюсь, что вам и дальше не откажет чувство юмора.
Изобел рассмеялась, похлопала меня по руке и убрала свою руку. Я откинулся на спинку стула, не спуская с нее глаз. Наш короткий обмен мнениями мало что мог изменить. К этому времени мы достигли того уровня взаимопонимания, каковой может быть достигнут лишь единственным способом. Это не означало, что теперь мы стали больше доверять друг другу и вообще лучше друг к другу относиться, что никак не было связано ни с тем, ни с другим. Это было какое-то необычное понимание чувственного плана, и при всей своей недолговечности оно неплохо грело.
Изобел, однако, мало походила на женщину, недавно совершавшую какие-то открытия в постели. Волосы ее были теперь гладко причесаны, губы неброско, но аккуратно подкрашены. Не было ни предательски разрумянившихся щек, ни поблескивающего носа. Ее темные очки снова придавали ей отстраненно-таинственный вид.
На ней было короткое тонкое платье без рукавов:
по белому фону были разбросаны большие стилизованные, в основном красные цветы. Несмотря на яркость, оно выглядело весьма элегантно. У платья был достаточно глубокий вырез спереди, и я еще раз убедился в том, что в наш век спортивных загорелых девиц белоснежная грудь обладает особой нежной привлекательностью.
Увидев, куда падает мой взгляд, Изобел слегка улыбнулась, но не стала проявлять ложную скромность и оправлять платье. Видом было положено любоваться. И я любовался. В ее зеленых очках отразился архитектурный ансамбль отеля в искаженном виде. Внезапно я протянул руку, снял с Изобел очки и посмотрел в них. А потом рассмеялся.
— В чем дело? — Вопрос Изобел прозвучал довольно нервно.
— Просто однажды я встретил женщину, которая разыгрывала из себя близорукую. Но у нее зрение было в полном порядке, и вместо линз с диоптриями в очках были самые что ни на есть простые стекла. Теперь появляетесь вы, казалось бы, в самых обычных очках, но стекла в них как раз непростые.
— Ну, конечно! — улыбнулась Изобел. — Это маленькая женская хитрость. Я не могу носить контактные линзы, у меня сильно краснеют глаза. Обыкновенные очки превращают женщину в какую-то школьную учительницу. А темные очки, напротив, придают ей вид кинозвезды. Правильно?
— Носите на здоровье, — сказал я. — Кто знает, вдруг пригодятся. Бывают моменты, когда осколок стекла может очень даже сильно выручить.