Две других я не мог точно определить, потому как они слишком надежно были упакованы, но, так или иначе, я понимал, что это настоящие охотничьи ружья да еще с оптическим прицелом. Думаю, что это было оружие Хольца и, стало быть, с ним был полный порядок. Не исключено, что из одной такой винтовки ему предстояло выстрелить вскоре после окончания избирательной кампании - в чем я и должен был ему воспрепятствовать.
Женщина постарше, та, что накануне была замечена мною в "линкольне", куда-то исчезла. Ее спутник, пожилой мужчина, стоял у грузовичка и не сводил глаз с нас с Либби. В руках у него не было никакого оружия, но что-то там бугрилось под мышкой его довольно респектабельного пальто. Не самое удобное место для пушки, но в данных обстоятельствах вполне допустимое.
После того как Хольц и дама в зеленых штанах несколько раз прокурсировали между "линкольном" и четверкой лошадей, из кустов появился полный молодой человек. Теперь он выглядел по-другому. Галоши исчезли, вместо этого на нем появились поношенные ковбойские сапоги. Кроме того, на нем были линялый джинсовый костюм и шляпа с широкими полями, похоже, испытавшая на себе прелести аляскинского климата и жар костров. Даже походка его изменилась: сейчас он шел вразвалочку, как бывалый наездник, и в каждой руке нес по седлу. Да, горожанин из него был неубедительный, но теперь он был в своей стихии.
Выйдя на поляну, где Хольц седлал жеребенка, он сказал:
- Я им займусь, мистер Вуд. Хольц посмотрел на него и сказал:
- Лучше удлини стремена у той кобылки. У наездника больно длинные ноги.
- Что с того, что он коленями упрется в подбородок! - фыркнул тот. - Пусть потерпит до завтра, а потом уже ему будет все равно.
- Удлини их, Джек.
- Слушаюсь, мистер Вуд.
Разговор вышел содержательным во многих отношениях. Хольц двинулся ко мне в сопровождении женщины в зеленых штанах. Он подал какой-то знак нашему охраннику, и тот сходил к "лаборатории на колесах" и вернулся с женщиной постарше, коренастой, седой особой в твидовой юбке, блузке и джемпере. Подходя к нам, она спрятала в карман юбки свой пистолетик.
Хольц обратился с речью к своей троице.
- Пора закругляться. Во-первых, собака. Нам некогда сидеть и ждать ее. Нам с Джеком предстоит долгий путь верхом: до озера надо добраться засветло. Пес перевозбудился. Сейчас он пришел в себя. Пусть кто-то один постережет молодых людей в фургоне, а двое вернутся и разберутся с собакой.
Наступило молчание. Я заметил, что Хольц старается не смотреть в мою сторону. Можно было подумать, что ему неловко в моем присутствии отдавать приказ убить мою собаку. Это как-то плохо вязалось с его обликом, но, с другой стороны, я мало его знал, чтобы делать какие-то выводы. Я, правда, знал его досье и пытался, исходя из последнего, вычислить, что он за человек. Но тут вполне можно было ошибиться.