— Разумеется, — сказал я. — Если до того времени будешь разговаривать с Маком, передай, что со мной все в порядке — благодаря тебе. — Я улыбнулся. — Да, и, пожалуйста, скажи, что я приношу свои извинения за вызывающее поведение во время последнего телефонного разговора. Это потребовалось для большей убедительности.
— Обязательно. — Рамон поколебался, бросил взгляд на Клариссу и сказал:
— Не хочу обидеть несчастного мистера Селтера, с которым мне доводилось встречаться всего один раз, но я рад снова работать с тобой, Мэттью. Как ты считаешь: похоже это на былые времена?
Это было мило с его стороны, но отъезжая от границы я понадеялся, что этот визит будет не слишком походить на былые времена, когда мне зачастую приходилось нелегко. Мы миновали грязные улицы Агуа Приэта и вырвались на бетонное шоссе, уходящее на запад.
Неожиданно до меня дошло, что после того, как мы пересекли границу, Кларисса не проронила ни слова. Я оглянулся на нее и увидел в ее глазах странное выражение.
— Что случилось? — спросил я. В голосе Клариссы прозвучало благородное негодование:
— Мэттью Хелм, вы признаете, что все ваши угрозы — груды мертвых тел и ведра крови — были всего лишь искусно разыгранным спектаклем? Вы признаете, что всего лишь блефовали?
— Ничего подобного я не говорил, — заметил я. — С чего вы взяли?
— Вы попросили мистера Солана-Руиса извиниться перед вашим начальником за вызывающее поведение. Сказали, что это потребовалось... для большей убедительности.
— Разумеется, — согласился я. Девушка отлично сыграла свою роль и заслуживала объяснения. — Понимаете, миссис О, передо мной стояли две задачи. Не забывайте, что телефонная линия прослушивалась. Прежде всего, мне следовало вести разговор таким образом, чтобы не навлечь на шефа неприятностей. Никто не должен был заподозрить в нем сообщника сбежавшего изменника. Ему отводилась роль лояльного, рассудительного руководителя, который пытается вразумить дерзкого подчиненного, сорвавшегося с привязи. Юлер не должен был получить дополнительные козыри против него. Полагаю, этот аспект нашей беседы вы вправе назвать спектаклем.
Кларисса заколебалась.
— Стало быть, он не верил, что Джек и та девушка получили взятки за предательство, как это все утверждают? Приятно, наверное, работать на человека, который так верит в вас.
— Верит в нас? — Я пожал плечами. — Или верит в себя. Ведь именно он выбрал нас. Второй задачей было заставить Юлера поверить, что я не блефую. Беда гуманистов-фанатиков, вроде Юлера, в том, что у них довольно своеобразное отношение к смерти. Они уверены, что человек, заявляющий, что он готов умереть, либо блефует, либо сошел с ума. В противном случае Юлер счел бы, что я не решусь осуществить угрозу. И пострадало бы множество людей. Ясно?