— Каким образом, например? — спросил Марлоу.
— Мы разработаем план на тот случай, если это понадобится.
— Смотрите, — сказал Марлоу, — если она все-таки проскользнет мимо ваших людей в Киото и выберется из страны, если все-таки внезапно нагрянет в Лондон, я буду вынужден принять собственное решение насчет нее. И буду вынужден действовать быстро.
— Это не будет мудро с вашей стороны, — зловеще произнес Каррерас.
— Я не пешка в этой игре, вы знаете об этом. Мягко говоря, это для меня несколько больше, чем постороннее дело. Чтобы достичь цели, я пустил в ход многие средства. Я не позволю испортить все блюдо из-за одного ингредиента. Если эта женщина постучится в мою дверь без предупреждения и если я почувствую, что она угрожает всей моей операции, тогда я прикончу ее: обвесив цепями, сброшу за борт посреди Английского канала. У меня нет выбора. Ясно?
— Она не постучится без предупреждения, — сказал Каррерас.
— Будем надеяться, что нет, — произнес раздраженно Марлоу.
— Но вы должны помнить, что если вы причините ей вред без моего разрешения, то другие увидят вашу собственную подобную морскую прогулку.
Марлоу равнодушно произнес:
— Вы мне угрожаете?
— Я просто объясняю возможные последствия.
— Мне не нравится, когда мне угрожают.
— Вы так чувствительны, Марлоу? Не в моих силах вынести подобную угрозу. Вы это знаете. И вы знаете меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я не бросаю слов на ветер. И я просто говорю вам, что другие решат сделать с вами.
— Да? И кто же спустит курок? — скептически спросил Марлоу.
Каррерас вздохнул и выдал имя однозначно могущественного и безжалостного человека.
Это произвело желаемый эффект. Марлоу поколебался, а затем сказал:
— Он? Вы серьезно?
— Совершенно.
— Нет. Вы, должно быть, блефуете.
— Чтобы доказать вам, что не блефую, — сказал Каррерас, — я устроил так, что вы получите от него известие.
— Когда?
— В течение двадцати четырех часов.
Марлоу не оставалось ничего как поверить.
— Но, ради Бога, Игнасио, зачем этому человеку, с его положением в обществе, быть так сильно заинтересованным в таком незначительном деле, как это?
— Если бы вы побольше думали и поменьше болтали, то поняли бы зачем.
— Потому что это не такое уж незначительное дело?
— Видимо так. Мой дорогой Марлоу, скорее всего, это самое важное дело, в которое вы или я были когда-либо вовлечены.
— Но чем эта женщина отличается от других?
— Я не могу вам этого сказать.
— Можете, но не скажете.
— Да.
Каррерас встал, держа трубку в руке, желая окончить разговор и вернуться к своим упражнениям.
— Я никогда не видел ее, — сказал Марлоу. — Она может появиться у меня на пороге в любой момент, а я даже не узнаю ее. Как она выглядит?