— Тогда что же все это значит?
— Сначала я дам вам немного времени остыть, — сказал Петерсон.
— Я не нуждаюсь в этом!
— Если бы вы могли слышать себя, дорогой Том, вы не сказали бы этого.
Шофер замедлил "Мерседес", свернул налево в узкий переулок и снова нажал на газ. Казалось, он не понимал или совсем не интересовался тем, что происходит на заднем сиденье.
Наконец, Петерсон достал свой дипломат, стоявший около него со стороны дверцы, положил его на колени, открыл и вытащил папку, в какой обычно были фотографии Лизы.
Шелгрин потянулся за ней.
Но Петерсон не собирался отдавать папку. Он сказал:
— В этот раз донесение устное, потому что оно слишком сложное и важное, чтобы его можно было изложить на бумаге. Я не изменил процедуру без вашего разрешения, дорогой Том. Мне пришлось так сделать только сегодня, всего один раз, потому что это особый случай. Своего рода кризис.
Шелгрин раздраженно произнес:
— Да что вы говорите? Только один раз? Ну, так почему же вы не сказали об этом сразу?
Петерсон улыбнулся. Его пухлая рука легко переместилась на плечо Шелгрина.
— Дорогой Том, вы не дали мне такой возможности.
Петерсон открыл папку. В ней лежали несколько фотографий восемь на десять дюймов. Он передал верхнюю Шелгрину.
Фонарик лежал между ними на сиденье. Сенатор взял его и включил.
На фотографии Лиза и довольно привлекательный мужчина сидели на скамейке у выхода с какой-то рыночной площади.
— С кем это она? — спросил Шелгрин.
О, вы знаете его.
Сенатор держал фонарик под углом, чтобы свет не отражался от глянцевой поверхности. Он нагнулся поближе и вгляделся в черно-белое лицо.
— Усы... что-то в нем знакомое...
— Вам надо вернуться немножко назад, — сказал Петерсон. — Вы не виделись с ним семь или восемь лет, может, даже дольше.
Внезапно Шелгрин почувствовал, как будто какая-то невидимая, сверхъестественная тварь схватила его сердце острыми когтями.
— А, а, нет. Этого не может быть. Он?
— Это он, дорогой Том.
— Тот сыщик.
— Хантер.
— Алекс Хантер. Господи!
— Ему надоело его дело и Чикаго, — сказал Петерсон, поэтому каждый год он берет отпуск на пару месяцев. Прошлой весной он ездил в Бразилию. А две недели назад приехал в Японию. И в Киото.
— И в "Прогулку в лунном свете", — произнес Шелгрин. Он не мог оторвать взгляда от фотографии, потому что для него она перестала быть всего лишь изображением и превратилась в зловещий знак, предвещающий беду. Эта фотография стала воплощенной опасностью, сконцентрированной в его руках. — Но почему Хантер из всех мест выбрал именно это? Вероятность случайности — один случай из миллиона.