Федор Федорович глянул на Любушку и не мог не улыбнуться:
– Да, действительно здорова. Как репка! Ну, будем ужинать, пить чай. Наливай!
Любушка принялась хозяйничать.
– Хочешь, я тебе расскажу, как чума пришла в Москву? – спросил Федор Федорович, когда поужинали.
– Расскажи!
Она села поближе к нему и приготовилась слушать.
– Был вот такой же вечер. Штилевая погода. Луна светит. Собаки лают. Стоит у будки часовой. Подходит к нему с зюйдвеста молодая женщина в белом платье. «Куда, барышня?» – «В Москву». – «Зачем?» – «А вот зачем!» И она распахнула платье…
– Фу, бесстыжая… – перебила Любушка.
– Не перебивай. Вот распахнула. Видит солдат: девушка вся в синяках…
– Хороша девушка. Должно быть, из какогонибудь кабака плелась…
– Не перебивай, Любушка! Вся в синяках. Солдат к ней: «Стой!» А она показала ему язык. А язык у нее раздвоен. Дразнит: ловика! Он за ней. Чуть дотронулся – и умер.
– А не трогай девушки! – сказала Любушка и вдруг померкла, задумалась, глядя на огонек свечи: – Знаешь, Феденька, меня убьют.
– Что ты, что ты!
– Я хожу в белом. И язык у меня раздвоен…
Она высунула язык.
– Но у тебя нет одного, – сказал Ушаков, обнимая ее.
– Чего?
– Синяков.
– Как нет?
– А где же они?
– Вот полюбуйся!
Любушка закатала рукав. На полной руке, выше локтя, виднелся большой синяк.
– Кто это?
– Ты! Всё твои рученьки! Ах ты мой тамбовский медвежоночек!..
…Свеча почти догорела, когда Любушка собралась уходить.
– Я тебя провожу, – сказал Ушаков.
Любушка задула огарок, и они вышли. В сенях на лавке мирно храпел Федор.
Они обогнули казармы и пошли прямо по степи.
– Ну, до завтра, мой дорогой! – попрощалась Любушка. – Тут караулит наш сосед, Яков Иванович.
И она смело направилась к домам. Ушаков стоял и смотрел, что будет.
– Кто идет? – раздался встревоженный окрик.
– Свои, Яков Иваныч, это я!
– А, проходи, полунощница!
И Любушка исчезла среди домов.
Ушаков возвращался назад, сдвинув густые брови. Озабоченно думал: «Вот так караул! Вот так оцепили! Любого пропустят. И даже с какой угодно кладью. Дочь или сестра этой умершей перекупки возьмет ее тряпье и свободно пройдет с ним через все гражданские караулы. А с ней пройдет чума. Нет, это не дело!»
И Ушаков пошел проверить свои флотские посты.