По рассказам Павла Кутузова, заговор возглавлял Пален.
(«Я чувствовал: без «ливонского визиря» не обойдется!» – подумал Михаил Илларионович.)
А ночью в Михайловском замке всем распоряжался хладнокровный генерал Беннигсен.
– Участие ганноверского кондотьера понятно: Павел не уважал его, и Беннигсен сводил с ним счеты, – сказал Михаил Илларионович. – А как же наследник, Александр Павлович, знал о готовящемся заговоре? – спросил он.
– Конечно! Ведь он же сам назначил в караул вне очереди своих надежных семеновцев. На измайловцев, например, положиться было нельзя.
Картина переворота стала для Михаила Илларионовича совершенно ясна.
Так вот почему вчера за ужином Александр Павлович чувствовал себя так скверно, был невесел, не поднимал глаз от тарелки!
Оба Кутузова пошли наверх в залы, но уже на лестнице разошлись: Павла отозвали в сторону офицеры-однополчане, а Михаил Илларионович стал медленно подыматься по широким ступеням.
Роскошный, уютный Зимний дворец опять ожил.
Александр тотчас же переехал назад, в Зимний. В мрачном Михайловском замке остался лишь мертвый Павел и неутешная Мария Федоровна.
На широкой парадной лестнице Зимнего дворца царило оживление. Военные и гражданские радостно поздравляли друг друга, целовались, хотя до пасхи оставалось еще полторы недели.
Михаил Илларионович шел не спеша, раскланиваясь со знакомыми. Нельзя сказать, чтобы его сторонились, но как-то никто не задерживался возле него, – очевидно, хорошо помнили, что Павел благоволил к Кутузову.
Михаил Илларионович внутренне потешался над этим: «Не знают, как будет со мной новый император».
А на лестнице стояли группами, переговаривались, громко обсуждали последние события:
– Довольно нам повторять зады Ивана Грозного!
– Я каждый день ждал ссылки!
– Избили императора так, что теперь художники красят, чтобы можно было показать народу!
– И врачи там, с англичанином Гривом.
– Манифест-то, манифест какой! «Управлять богом нам врученный народ по законам и по сердцу августейшей бабки нашей».
– Золотые слова!
– Кто же это так красиво написал? Карамзин?
– Нет. Дмитрий Прокофьевич Трощинский, екатерининский секретарь.
– Это не Трощинский, а сам Александр Павлович сказал. Я был в Михайловском замке, когда император вышел к войскам. Он так и сказал: «При мне будет все, как при бабушке».
– Генерал-прокурора Обольянинова арестовали.
– Довольно ему арестовывать других.
– У, подлец, изверг!
Обгоняя Кутузова, шла гвардейская молодежь. Эти говорили о другом:
– Командира измайловцев, генерала Малютина, споили, чтоб не помешал…
– А генерала Кологривова Пален нарочно арестовал – гусары были ненадежны.