И Потемкин верил в эти вздорные слухи.
Михаил Илларионович смеялся над нехитрой уловкой Гуссейна-паши:
– Князь не знает турок и их упрямства. Осман все вытерпит, а не сдастся, – говорил он Резвому.
Потемкин пребывал в мрачнейшем настроении: он уже ясно видел, что зря прождал лето и осень. Крепость была все та же. Перед ней, на две с половиной версты, тянулись большие земляные укрепления – с моря ее защищал пятиугольный форт «Гассан-паша» с толстыми стенами; гарнизон был больше осаждающей русской армии.
Придворные прихлебатели и роскошные петербургские дамы, лето и начало осени жившие при ставке главнокомандующего, с первыми заморозками потянулись в столицу, как журавли к теплу.
Ставка главнокомандующего поскучнела.
Нерешительность Потемкина угнетала всех – солдат и офицеров. Мороз, стужа и ветер, холод и голод прочно держали в своих цепях русскую армию. Походило на то, что в осаде находятся не турки, а русские.
Армия роптала.
Пятого декабря мороз усилился до двадцати двух градусов.
Дежурный генерал Рахманов поутру доложил главнокомандующему, что на завтра не осталось ни полена дров. Вместе с ним явился с такою же невеселой новостью и обер-провиантмейстер генерал Каховский: сегодня армии роздан последний хлеб.
Зимний Никола не сулил ничего приятного.
Потемкин побледнел.
– Этот поганый городишко меня убьет! – зарычал он.
Выхода не оставалось – приходилось идти на штурм. Но Потемкин все еще продолжал упрямо верить во что-то. Он отправил к Гуссейну-паше еще одно предложение сдаться.
Турки только посмеялись над потемкинским парламентером:
– Сдавайтесь вы, пока не вымерзли все в степи, а у нас в домах тепло!
И вправду, над очаковскими домами подымались вверх столбики дыма.
Почерневший от волнения, от того, что последнюю неделю валялся среди подушек небритый и плохо вымытый, Потемкин наконец уступил: он приказал генералам Репнину и Меллеру написать диспозицию к завтрашнему штурму.
Диспозицию написали быстро.
Четыре колонны должны были с запада штурмовать большое нагорное укрепление и толстые стены форта «Гассан-паша», две колонны – с востока передовые укрепления, прикрывающие Очаков.
К вечеру диспозицию разослали во все полки.
Солдаты не очень вникали в нее – это дело командиров. Они поняли одно: назад идти нельзя – нет ни хлеба, ни дров. Остается одно – победить!
О смерти никому не хотелось думать.