И мелькнуло понимание в глазах хозяина. «Вот зачем ты про выписки, про запреты какие-то плел… Данные на бумажку выписывал… Тебе денег хочется». Вслух он сказал:
— Это не проблема. После разрешения вопроса по существу и в разумных пределах, конечно…
Андрею было глубоко плевать на эту дурацкую комиссию , ему надо было сформировать в голове хозяина свой образ — «мелкий прощелыга, вымогающий подачку». Таких людей не опасаются, не воспринимают всерьез. И вместе с тем, зная Андреев меркантильный интерес, хозяин будет надеяться, что Андрей действительно приведет к нему этого сибирско-уральского босса. И не обратится к другому агенту в ближайшие несколько дней. Управлять поведением лоха — и сласть, и суть работы фармазона. В том и перец, и мак, и хлеб его насущный.
И еще сказал хозяин уже тоном требовательным, что надо завершить дело и получить двухмесячную оплату в течение недели, поскольку он намерен застать еще весну на юге прекрасной Франции. И подтвердил Андрей, что весна во Франции — это хорошо.
А про себя подумал, что нечего больше ждать, дело подходящее, надо его делать и дергать из страны.
— Есть чего?
Андрей просунул голову в окошечко пункта проката спортинвентаря одной из московских горнолыжной трасс и посмотрел на старшего Вялого странным своим взглядом. Тот немного опешил:
— А-а, это ты? Заходи в дверь, чего в окошко лезешь-то?
Странный он, Андрей, правду говорят — шизик. Лоха кинуть на большие деньги, развести семейство лошиное на квартиру ему раз плюнуть. А вот в пункт проката сразу не вошел: без приглашения неудобно как-то. Вообще в своей частной жизни (но только не на работе) нападала на него какая-то заторможенность, застенчивость, что ли. И чтобы застенчивость эту компенсировать, войдя, он по-мальчишески не поздоровался, хотя не видел обоих братцев Вялых без малого год.
— Чего стоишь у дверей, иди сюда. Слышь, Андрей, — крикнул из полумрака младший Вялый, лязгая в простеньком сейфе ключом, — давненько тебя не было видно.
Андрей вдоль длинных стеллажей со стоящими на них вертикально горными лыжами прошел в глубину помещения и остановился у колченогого столика, на который Вялый успел вывалить штук двенадцать красненьких паспортов.
— А мы уж думали, тебя — того… Хотели было другому сдавать. Где пропадал-то?
— Мог бы сдать другому — сдал бы. — Голос Андрея обрел уверенность, потому что это уже начиналась работа. — Нет у тебя никого. Лампу поярче добудь. Не видно ни хрена.
Вялые не были преступниками, криминальный мир они не любили и боялись его, себя же считали людьми глубоко порядочными, да в основном, пожалуй, так оно и было. Паспортов они не крали, не находили на улице… А вот откуда эти паспорта появлялись. Если лыжи, выданные напрокат, были не очень дорогими, то Вялые брали в качестве залога за них не деньги, а паспорт клиента. Очередь за лыжами выстраивалась длиннющая, тут не того, чтоб дотошно сличать фотографию на документе с физиономией его владельца. Да и не граница здесь, в конце концов, не секретная лаборатория… Даже если кто-то и подсунет вместо своего чужой, ворованный или найденный паспорт, то самое худшее, что при этом последует, — пропадет пара лыж. Жулик, конечно же, унесет их с собой — затем и чужой документ подсовывал. Но для Вялых — это потеря плановая. Доход от большого оборота сданных по паспортам напрокат лыж существенно превышал сумму, которую они должны будут вернуть хозяину за украденные.