Она надела свой самый шикарный шерстяной костюм, тщательно уложила волосы и надела шляпку с щегольским павлиньим пером. На выходе из отеля Сильви столкнулась со «стоглазой Надин». Вместо обычного неприязненного кивка невестка хозяйки внезапно остановилась и спросила:
– Как поживаете, мадемуазель Латур?
В ее голосе, злорадной ухмылке, торжествующем блеске глаз было что-то такое, от чего Сильви замерла на месте. Она словно прозрела, все стало окончательно ясно. Конечно, во всем виновата Надин. «Стоглазая Надин», Надин-предательница, Надин-шпионка, следившая за ее походами в дом на холме. То-то она вся светится злобной радостью! Сильви размахнулась, собираясь влепить гадине пощечину, но удара не последовало. Она лишь распрямила плечи, презрительно взглянула на коротышку Надин сверху вниз и со скучающим видом ответила:
– Прекрасно, мадам. Спасибо. Но у вас вид весьма нездоровый.
Это произошло так быстро, что поначалу Надин показалось, будто ей померещились и занесенная для удара рука, и эти дерзкие слова. Поняла ли Сильви, чьих это рук дело? Пусть знает! Пусть зарубит себе на носу, что Надин сильнее. Глядя вслед удаляющейся Сильви, которая деловито и вместе с тем беззаботно направлялась к выходу, Надин почувствовала, что чувство торжества улетучивается. Не в силах сдержаться, она бросилась следом.
– Теперь вы видите, мадемуазель Латур-Ковальская, – прошипела она, сверкая глазами-бусинками, – со мной ваши фокусы не проходят. – На хищном смуглом личике застыла мстительная гримаса. – Ваши грязные евреи получили по заслугам. Да и ваши дни тоже сочтены.
Надин зло осклабилась.
– Ты лучше начинай считать свои собственные дни, подлая гадина, – прошипела Сильви. – И твоя семейка тоже. Предательница!
Бросив на Надин ледяной взгляд, Сильви удалилась, а невестка хозяйки осталась на месте, испытывая глубочайшее удовлетворение. Теперь эта зазнайка, эта сука будет знать свое место, раз и навсегда уяснив, кто здесь главный.
Но радость Надин продолжалась недолго. В тот же самый вечер, за полчаса до назначенного выступления, Сильви объявила, что покидает «Отель дю Миди». Мадам Кастельно умоляла ее остаться, но тщетно. Придя в отчаяние, хозяйка спросила, в чем причина. И тогда Сильви коротко ответила:
– Спросите у своей невестки.
Мадам Кастельно поняла все сразу и без слов. Она не стала проводить следствие, а влепила невестке пощечину, которую та накануне избежала. Оплеуха получилась на славу. Надин сразу скисла.
Сильви наняла уличного мальчишку дотащить ее чемоданы до отеля «Алжир». Она решила, что будет разумнее на время уйти в тень, чтобы заняться спасением Каролин и Катрин. В тот же день она направилась на виллу Пастре к графине, с которой в последнее время подружилась. Знакомы они были уже давно – Сильви несколько раз бывала в этом величественном доме с просторной готической верандой. Графиня Пастре жила в Монредоне вблизи от городской черты. Вилла была окружена обширным парком. Здесь собирались художники и писатели, выбравшиеся из оккупированной зоны в свободный город Марсель. Атмосфера в доме царила раскованная и непринужденная.